Наверное, нехорошо так говорить, но лучше всего нам жилось до рождения Цыпы. Все было проще. Папа рассказывал нам про тяжелые времена. О том, как Арти принес успех цирку, и Элли с Ифи тоже помогли нам подняться, и поскольку наш папа был добрым, внимательным человеком, он не забывал добавлять, что даже Оли «внесла свою лепту». Мы работали чуть ли не круглые сутки, но это было нормально.
По утрам мы наслаждались бездельем. После уроков и перед началом дневных представлений в два часа были свободны как ветер. Папа скрепил два куска старой автомобильной шины нейлоновым тросом и приладил к ним ремешки, надевавшиеся на передние и задние плавники Арти. В такой броне из плотной резины от подбородка до живота Арти мог ползать почти везде.
Папа считал, что мы должны сохранять таинственность и горожанам не следует видеть нас просто так, бесплатно. Но в сельской местности нам разрешалось ходить куда угодно при условии, что мы будем держаться вместе.
– А ну-ка, засранцы, слезайте с дерева, ко всем чертям!
Фермер щелкнул в воздухе широким ремнем, сложенным вдвое. Свистящий звук взвился вверх – прямо к нам, притаившимся сведи ветвей. Арти прижался виском к стволу вишни и поглядел вниз на мужчину с ремнем. Это был крепкий, суровый старик. Его взгляд метнулся в мою сторону, стоило мне лишь легонечко пошевелиться. Я пригнулась, прячась среди листвы, и ремень щелкнул снова. Листья тряслись мелкой дрожью на ветке прямо у меня над головой, где сидели Элли и Ифи. Сейчас они приумолкли – испуганные, как всегда, – а до этого препирались, сколько вишен могут съесть на двоих, пока у них не прихватит живот и не случится понос. Наверное, их звонкие голоса и привлекли внимание этого старого скупердяя.
– Слезайте немедленно, или я сам к вам залезу!
Его голос звучал не так уж и сердито. Старик стоял чуть поодаль. Ему хватило ума не приближаться к дереву, откуда в него могли чем-нибудь кинуть.
Губы Арти приблизились к моему уху:
– Ты – первая. Потом – Элли и Ифи. Он думает, это соседские детишки.
Я стиснула горло и крикнула тоненьким, глупеньким голоском:
– Мы спускаемся, мистер, не надо нас бить!
Я сняла темные очки и высунула голову из листвы, чтобы фермер увидел мои уши, торчащие из-под вязаной шапочки. Я прищурилась, чтобы он не разобрал цвет моих глаз. Старик впился в меня пронзительным взглядом. Уголок рта скривился, готовясь выдать плевок.