Вскоре Андрей не мог уже ходить, и даже сидеть ему было тяжело. На богослужения в храм колонии его носили на носилках. Но, несмотря на постоянные сильные боли, Андрей неопустительно исполнял утреннее и вечернее правила, а также совершал пятисотницу. «Как дыхание для моего тела, так молитва нужна для моего внутреннего человека», – писал он.
Чем мог, Андрей старался помочь своим товарищам по заключению, раздавал свои передачи. Передарив доставшиеся ему в день рождения «фирменные трусы» уходящему на волю некоему Казику, Андрей пишет: «Его благодарность – это мое сокровище, которое не ест ржа и не сворует вор. Прочитал пятисотницу вечером и потихоньку готовлю Казику одежду, в чем ему освобождаться. У него никого нет, и никто не думает о нем. А мне бы больше думать о своем внутреннем человеке».
Когда Андрей находился в палате тюремной больницы, ему пришлось претерпеть скорби еще и от находившихся там заключенных, исповедавших ислам.[8] Андрей писал: «Не стал обращать внимание на то, что мусульмане агрессивно настроены ко мне и к вере православной. Мне их, конечно, жаль, но я и благодарен им. Своим злым отношением ко мне они помогают мне попасть в рай. Спасибо, Спасе мой, что посылаешь это мне, грешному. Между собой они постоянно разговаривают обо мне, обзывают неверной собакой и говорят, что Аллах наказал меня страшными болезнями за то, что я стал христианином. Может, Господи, Отец мой Небесный, это во мне говорит гордыня и тщеславие, но на все их нападки в душе у меня только возникает радость и веселие. Я счастлив, что сподобился хоть в очень малой доле претерпевать то, что ранее претерпевали святые угодники Божии.
Я вижу, как они, вдоволь насыщаясь, говорят: „Крошки хлеба не давайте этому неверному, так заповедал нам Аллах, а мы исполняем его волю”. А я счастлив, и мне хочется сделать им много добра за их великую помощь мне. Все, за чем они обращаются ко мне, даю. Даже когда просят лекарство обезболивающее, отдаю им свое».
Господь принял покаяние Андрея, Он укреплял и утешал его в страданиях, вдохновлял его с терпением нести свой крест. И Андрей терпел, ощущая иногда необыкновенную радость, источником которой был Сам Господь. Эта радость была для него благовестницей нескончаемой ликующей радости будущей жизни. Она развеивала мрак отчаяния и страха перед скорой неизбежной смертью. «Чувство будущего счастья переполняет меня, исполняет радостью, – писал Андрей. – Казалось бы, это бред – радоваться своей смерти. Но я верю, что лучше в муках умереть здесь, но жить вечно, созерцая Господа. Эта жизнь в вечности только миг. И я, грешный, тешу себя надеждой, что Господь не оставит меня и простит. Я, Господь, весь перед Тобой. Болезнь убивает меня и мучает, но я не перестаю славить и благодарить Господа за помощь».