- Такие, как мы – изворотливые, опытные в любых сделках – угодны любой власти. К тому же ассирийцы не слишком сведущи в торговле. Если мы пойдём к ним в услужение, то сможем стать даже богаче, чем были в пору расцвета Баб-или, – не растерялся предприимчивый Табия.
Саридум решил не высказываться на этот счёт: ему претила сама мысль о том, чтобы доживать свой век, прислуживая врагу. Зато его всерьёз беспокоила судьба Деркето – он не собирался отдавать её этому пауку Табии.
- Эта девушка не похожа на рабыню, разве ты не видишь? У тебя нет права продавать её или – как-то иначе, по своему усмотрению – распоряжаться её жизнью. Никто из нас не может быть её господином.
- Не рабыня, – протянул Табия, кривляясь. Затем, кипя от злобы, звенящим голосом проговорил: – А кто знает наверняка: свободнорождённая она или рабыня? Хотя лично мне кажется, что она – рабыня. Иначе стала бы она носить клеймо? То клеймо – ведь ты тоже заметил его – имеет какой-то смысл, правда?
- Если её клеймо что-то и означает, мне об этом ничего не известно, – сдержанно ответил Саридум.
- Эй, послушайте! – Спор тамкаров был прерван одним из их попутчиков. – Эта девушка, кем бы она ни была, нуждается в помощи! И чем скорее мы поможем ей, тем больше будет надежды её спасти!
Саридум тут же кинулся к Деркето, которую бережно поддерживал взволнованный тамкар. Голова девушки запрокинулась, глаза закрылись, а с губ сорвался полный боли стон.
- Нам с этим не справиться, – сказал тамкар. И глядя на Саридума так, словно искал у него поддержки, пролепетал: – Кажется, она... рожает.
Конечно, это же должно было случиться! Разве я не знал? Но, боги, отчего так скоро?! – говорил себе Саридум, рассеянно озираясь по сторонам.
- Здесь поблизости должно быть какое-то селение, – наконец заявил он. – Мы отвезём её туда: в каждом селении есть повитуха. Ты, Дальганунна, и ты, Убламма, соорудите поскорее носилки. А я проверю по своей карте, в какой стороне находится ближайшее селение.
- За тем холмом, вниз по течению реки, – неожиданно подсказал стоявший в стороне угрюмый Табия.
Поигрывая золотой цепью с кольцом-печатью, висевшей у него на груди, он хмуро поглядывал то на корчившуюся в преддверии первых схваток Деркето, на мокрое пятно, растекавшееся под ней, то на суетившихся вокруг неё тамкаров.