- Что ж, подойти к тебе я не могу, ибо это опасно для меня, – продолжал Туруль голосом, в котором не было ни капли сострадания. – Но ты сделала свой выбор: смерть в болоте избавит тебя от тех пыток, которые открыли твоему отцу путь в Страну без возврата. Я до сих пор слышу, как хрустят его кости и как он орёт, захлёбываясь собственной кровью...
Последние слова Туруля утонули в непрерывном лае собак, которые привели его к Ану-син, и каком-то невообразимом шуме – дребезжащем ехидном смехе, смешанном с воем и рыком.
Собаки Туруля храбро отбивались от нападения стаи гиен, защищая своего хозяина. Сам Туруль, выпрямившись во весь рост, осматривался вокруг, ища пути отступления. Он ещё не знал, что вой гиен привлёк внимание царя пустыни, который охотился неподалёку.
Словно отзываясь на призыв разделить трапезу, огромный лев могучим прыжком перелетел расстояние, отделявшее его от человека, и припал к земле в нескольких шагах, вонзая в мягкую почву страшные когти. Его грива топорщилась, ноздри с храпом втягивали воздух. Туруль стоял, выставив навстречу хищнику отточенный кол – своё единственное оружие, с помощью которого он сумел пройти через топи.
Так прошло несколько томительных мгновений, после чего, испустив короткий и хриплый рёв, лев ринулся на Туруля.
Мелькнула в воздухе мощная масса и рухнула, наваливаясь на человека. Всё же Туруль успел ударить льва в живот – хищник покатился, обливаясь кровью, по земле. Держась рукой за раненый бок, Туруль на четвереньках отполз в сторону, но его псов снова атаковали гиены. Послышался визг, рычание, вой, скулёж собак. Разглядеть что-либо в образовавшихся клубках собак и гиен было трудно. Кровь лилась ручьями. Гиены вырывали одна у другой окровавленные куски и бешеными прыжками метались по кочкам, словно искали укромное место, где бы сожрать добычу.
Другие же то подскакивали к стоявшему на коленях Турулю, то опасливо пятились, щёлкая зубами, пока наконец гиена с обрывками ремешка на шее не вонзила зубы в затылок человека. Обуянный несказанным ужасом вперемешку с дикой болью, Туруль изрыгнул целый поток площадной брани. Гиены кусали его плечи, отрывали от его тела лоскуты и рычали так же, как он. Спустя какое-то время всё было кончено.
Несколько гиен удалились с места побоища, которое превратилось для них в пир. Иные улеглись и, задирая вверх окровавленные морды, поводили боками и отчаянно зевали.