Этой песней я доводила Ярика. А у Огарева и правда же мама – педагог, высшей школы. Может и папа – пианист. Хотя в кого-то же он таким конем должен был уродиться. Среди пианистов коней вроде не водится.
- А где твой? – Виолетта не сводила с меня внимательного взгляда, не реагируя на мое пение.
- Мой кто?
- Мужик твой? Он же все время дома сидит.
Ярик, Ярик, выгнала тебя, а ты мне все равно жизнь портишь. Ты и твоя привычка днем в одних трениках и этой дурацкой танковой футболке за пивом ходить.
- К маме поехал, - безмятежно соврала я.
- К маме? - недоверчиво уточнила Виолетта
- К маме, - закивала я. – У всех есть мама. Даже у моего мужика.
Хотя об этой женщине мне ничего не было известно, Ярик как-то не распространялся про свою семью. А теперь уже неважно.
Диалог снова застопорился. Виолетка меня явно подозревала во всех смертных грехах, но прижать ей меня было нечем. И тут…
- А что это у тебя? – Виолетта сделал быстрый шаг в сторону и вперилась взглядом во что-то у меня за спиной.
- Где? – я обернулась.
Тьфу ты, пропасть!
Из-под банкетки, незамеченный мной раньше, торчал край белой бутоньерки. С костюма коня.
Мы молча созерцали этот белый клочок. Что это цветок, вообще-то, было заметно. Потому обе дернулись. Но у меня реакция оказалась быстрее – я пять лет ходила на гандбол и там стояла на воротах.
Я быстро схватила за торчащий кусок, вытащила все оставшееся и смяла в руке.
- Ничего. Просто бумажка какая-то.
- Покажи! – потребовали Виолетта.
- С хера ли? – возмутилась я. И мяла, мяла в кулаке бутоньерку, в душе проклиная коня Юлия всеми известными мне словами.
- Покажи!!! – Виолетка взвизгнула и топнула ножкой.
Маменьке своей топай. И мужику – когда заведешь.
- А если там список любовников? – я попыталась как-то нейтрализовать ситуацию. – Или стишки любовные?
- Да какие у тебя любовники! – завопила Виолетта. – На тебя только гопники могут позариться! Это бутоньерка Ярослава, я видела! Значит, он был у тебя! Ах ты…
Дослушивать я не стала. И вытолкала Виолетту за дверь. Фитнес в зале – он, может, для красоты фигуры и полезен. Зато в потасовке победа останется тому, кто пять лет стоял в гандбольных воротах.
Заперев дверь, я с наслаждением разодрала в мелкие клочки злосчастное украшение и выбросила ошмётки в унитаз. И воду спустила.
Все. Теперь точно никаких следов присутствия Огарёва в моей квартире. Пакет завтра поставлю у мусорки. Только не у нашей, а по дороге к остановке.