— Торопитесь, — Лахель обернулась лишь
на мгновение. — Я разберусь. Уходите!
— Как... Куда?
— Окно!
— Но...
— Прыгайте — или погибнете, —
рявкнула женщина. — Я выберусь. Ихраз внизу.
Демос
замялся. Чтобы добраться до окна, следовало преодолеть стену
огня. А больше всего на свете Демос боялся
и ненавидел огонь.
«И высоту. К черту. Будь что
будет».
— Прелестный финал вечера, — съязвил
Демос, забираясь на подоконник. Он всегда язвил, когда
боялся. — Я очень...
Договорить ему не дал резкий толчок
в спину — ударили с такой силой, что
он не успел и крикнуть — попросту вылетел
из окна, зачем-то сжимая в руке ставшую бесполезной
трость.
Мгновением позже его объяла тьма.
1.1 Агаран
Брат Аристид взирал на Священный город,
привалившись к руинам каменной стены. Его укрытие находилось
на холме, и на рассвете отсюда открывался
великолепный вид на Агаран — туман еще не отступил,
и тонкие шпили башен словно парили в небесах. Первые лучи
солнца озолотили купола множества Святилищ, заискрились украшенные
хрусталем серебряные диски на шпилях храмов, зазвучали дивной
красоты гимны. Город распахнул ворота для всех почитателей
Хранителя, обещая паломникам покой и отдых в праведных
трудах.
Однако Аристиду в этом раю места
не было.
Монах сорвал покрытую росой травинку, растер
в руках и вдохнул аромат свежей зелени, затем бросил
взгляд на прохудившиеся башмаки и побрел внутрь пещеры,
где обитал весь прошлый год.
Над костром булькал котелок с похлебкой
из кореньев. Аристид перемешал жидковатое варево, попробовал,
пожал плечами и налил немного в надколотую глиняную
миску. Достал сухарей, бросил несколько прямо
в похлебку и, забрав пищу, уселся на пороге, чтобы
поесть, глядя на Агаран.
— Где ты, пичужка? — позвал он,
раскрошив сухарь на камень подле себя. — Мы же
всегда трапезничаем вместе.
Над крошками засуетился воробей — птица
прибилась к Аристиду еще в том году,
а он ее и не гнал: какая-никакая компания
в этом вынужденном отшельничестве была приятна. Воробей
прилетал каждый день, а когда лег снег, и вовсе
перебрался к монаху в пещеру. Так они и перезимовали
на сушеном хлебе, пересоленном вяленом мясе да корешках.
Но Аристид не тужил: здесь было спокойно, ибо мало кому
придет в голову искать мятежного церковника в одном
из самых священных мест материка.