Но в остальном Ивари была необычайно довольна собой. Да и ни один маг не сможет обнаружить изменения во внешности, если ребенка подвергли им в раннем детстве.
Конечно, за подобное магическое вмешательство можно было лишиться головы, но те, кто решился подвергнуть ее магической трансформации, давно уже были мертвы. Только потом Ивари узнала, что именно родители позаботились о ее будущем в случае самого плохого исхода. Тот маг, который подвергал ее изменениям, наверняка сильно задолжал Фриманам…
Светлые волосы, собранные сейчас в высокую, изящную прическу и сверкающие на солнце золотыми сполохами, когда-то причинили ей самую большую боль. Ивари помнила слезы старой нянюшки, которая пыталась утешить ее как могла, и горькие отвары, способные лишь немного облегчить страдания. Черты лица тоже меняли, но именно после изгнания той сирени из черных как ночь волос Ивари целый год не могла говорить.
Долгое время ей казалось, что вся жизнь состоит из сплошной боли, которая поселилась в каждой клеточке ее маленького тела. Зато потом сплетники не раз повторяли, что маленькая племянница графа невероятно похожа на знаменитую красавицу древности – Алеонор Баристольскую, из-за которой карта этого мира несколько раз была перерисована заново.
Теперь никто и никогда не сможет узнать в ней последнюю представительницу древнего рода, настолько не похожа она была на родителей, о внешности которых остались лишь смутные воспоминания.
Ивари так и не удосужилась спросить у названого дяди, чей лик они с магом выбрали за основу ее новой внешности, но, зная увлеченность графа пыльными легендами прошлых веков, она почти не сомневалась, что говорившие были правы. Лишь глаза – голубые, словно небо, – принадлежали только ей.
Сколько стихов и страстных писем посвящали им! Длинные ресницы, трепещущие от напускного смущения, разили не хуже стрел. Да и есть ли у принца шанс не утонуть в этом глубоком омуте?
Ивари не оставляла ни одного, особенно тогда, когда на ней новое, лазурного цвета бальное платье, искусно расшитое серебряной нитью, которое так гармонирует с ее глазами. Он заметит ее тонкие запястья, когда она положит ему руку на плечо во время танца, и Ивари смущенно зардеется от его высокого внимания.
Он закружит ее в танце и, как и всякий мужчина, не сможет оторвать взгляда от декольте с притворно-скромным вырезом – особой гордости нянюшки, выдавшей замуж не одно поколение девиц Фриман.