— А я тут при чем? И что это за
Моригат?
— Позвольте мне объяснить, — поднялся
мужчина, который до этого сидел на стульчике рядом с кроватью. —
Госпожа Риалона, вы не оставите нас?
— Господин маг…
— Я помню условия.
— Тогда ещё один момент. — Девушка
повернулась к Наташе: — Честно говоря, я сама не понимаю, при чем
тут вы. Полагаю, на этот вопрос ответит маг Гонс. Позже мы
продолжим разговор.
Человек, которого девушка назвала
магом, дождался, когда за ней закроется дверь и повернулся к
Наташе. Задумчиво посмотрел на неё и печально вздохнул. От этого
вздоха девочке стало немножко не по себе.
— Прежде всего, позвольте
представиться, юная госпожа. Меня зовут Гонс Арет. Младший член
Совета Магов. А как зовут вас?
За все время это был первый человек,
который поинтересовался ее именем. Она вдруг почувствовала симпатию
к нему.
— Наташа… то есть Наталья Астахова.
Наталья Викторовна Астахова.
— Наталья… Викторовна… Астахова… —
Мужчина словно пробовал на вкус каждое слово. Потом вздохнул. — Что
ж, как я и думал. Осталось выяснить, что из себя представляет ваш
мир… Вот что, юная госпожа, расскажите немного о себе, чтобы я мог
лучше понять вас. Поверьте, это не праздный интерес.
— Рассказать? — Наташа
задумалась.
А почему бы и нет? Непонятно как, но
этот человек вызывал доверие, он чем-то походил на отца. Но с чего
начать? А, ладно, если неинтересно будет, остановит.
Девочка стала рассказывать про свою
семью. Как ее отец познакомился с мамой, когда поступил на работу в
следственное управление уголовного розыска Душанбе. Как начала
распадаться страна, и как родители с маленькой дочкой вынуждены
были бежать в Россию. Как умерла мама, надломленная случившимся, и
как они жили вдвоем.
— Я сама этого не помню, — призналась
девочка, отворачиваясь, чтобы Гонс не видел невольных слез. — Это
мне знакомые отца рассказывали. Мы в первое время жили у них, пока
не получили отдельную квартиру. Спасибо Аркадию Геннадьевичу. Ну а
так я почти всегда с отцом была на работе, пока в школу не пошла.
Оставить-то не с кем, а в детский сад, как говорил папа, в то время
практически невозможно было устроить.
— Понятно, — Гонс сочувственно
покивал, причем Наташа чувствовала, что сочувствие не напускное. Он
действительно переживал за нее, принимая ее беды, как свои.