Я нашел своего инструктора, Георгия
Сергеевича Курина. Память предыдущего Родина подсказала его
внешность. Невысокого роста, редкие тёмные волосы и несколько
вставленных железных зубов.
Мне вспомнилось, что сюда меня привёл
дедушка Вова. С Куриным они знакомы давно, но при каких
обстоятельствах не рассказывал. Вроде, на фронте
познакомились.
Разговор получился непростым. Вернее,
он стал непростым после длинного монолога Георгия Сергеевича,
описывающего меня во всех красках. Потом, вроде, он успокоился и
перешел к нравоучениям.
- Родин, ты в лётное поступаешь.
Узнают, что разбил самолёт - забудешь про полёты навсегда, -
продолжал наставлять меня Курин.
- Все понимаю, Георгий Сергеевич. Как
вообще такое могло получиться? Я ударился и не помню
ничего.
- Если честно, не понимаю, как ты
вообще выжил. Стойки шасси сломаны, лопасти и двигатель всмятку, а
на тебе ни царапины. Шишка вон торчит только.
Мы спустились вниз, и вышли на задний
двор, который был одновременно и стоянкой самолётов. Отсюда,
самолёты выкатывали к взлётно-посадочной полосе. Бетонная площадка,
заставленная спортивными воздушными судами прежних лет. Вернее, в
этом времени они ещё были в норме - свежевыкрашенны в зелёные и
красно-белые цвета, чёрные следы копоти на капотах силовой
установки. Поршневые «прадедушки» Российской авиации!
Одно из мест здесь и занимал разбитый
Як-18. Мы подошли к нему, и голову вновь пронзила невероятная боль.
Будто снова пережил аварию. Вспомнилось каждое движение, отклонение
органов управления и как вела себя машина.
Вот я пытаюсь выпустить шасси, но
давления в воздушной системе не хватает. Стойки не выходят. Начинаю
гасить скорость, но ручка управления самолётом не слушается.
Начинаю изменять обороты двигателя и тоже ни в какую.
Шасси аварийно выпустил, ручку
управления уже перед самым касанием смог отклонить на себя, а затем
удар.
- Шасси не выходило, управление не
слушалось. Может проблема в тросовой проводке? - спросил я. Курин
посмотрел на меня удивленным взглядом. Видимо, не ждал подобного
предположения.
- Ещё не разбирались. Комиссия будет
решать. Пока от полётов тебя отстранили. Учи мат часть, - сказал
Георгий Сергеевич и похлопал меня по плечу.
Из всего этого следует вывод, что не
был Серёжка Родин неумелым. Система управления на Як-18 отказала,
плюс шасси не вышли сразу. В 17 лет мало кому бы удалось посадить
после такого самолёт. И, как это не печально, парень должен был
погибнуть, что и произошло. Но непостижимым образом наши с ним
временные линии в этот момент пересеклись. Я погиб на войне, а он
при заходе на посадку. Так должно было случиться, но получилось то,
что получилось. Назовём это - гибрид сознаний.