— И не говори. Естественно, его забрали в плен, а за нами
погнаться не успели. Мехи сорвались с места и умчались обратно в
сторону Велижа.
— О, если я не ошибаюсь, это мы их выманили на себя.
— Да, можно сказать, вы нас спасли. Правда, было еще кое-что, —
девушка сняла с шеи медальон и протянула его мне. — Это наша
семейная реликвия. У отца был такой же в тот день, когда они с
мамой погибли. А второй остался у бабушки. Зимой, когда мы
отправились в Архангельск, бабуля дала мне этот медальон, но только
сейчас я поняла его предназначение. Это сильный оберег, Андрей.
Прими!
— Погоди, а если он понадобится тебе?
— Нет, нас пообещали отправить глубоко в тыл. Возможно, в
Московское княжество. А я почти уверена, что тебя оставят в
Смоленске. Я не хочу тебя терять.
Принял из рук Поли овальный медальон, в центре которого
красовался перламутровый белый камешек. Казалось, что он источает
тусклый белый свет.
— Поля, а мне кажется, или... — сейчас у меня на ладони лежал
самый настоящий альмус, как у Степаныча. Правда, тот я вернул
князю.
— Не кажется, но не стоит об этом здесь. Именно благодаря ему мы
с Катей уцелели. Учти, он не дает тебе неуязвимость, а может лишь
забрать на себя определенную часть урона.
— Спасибо!
С Полиной мы просидели еще часа полтора, не в силах налюбоваться
друг дружкой после пережитого. Вернулся к себе в палату только
после того, как примчалась одна из сестер милосердия и заставила
меня вернуться к себе.
Следующие три дня пролежал, слушая новости с фронта. Мы
постепенно отступали, теряя позиции, и сейчас линия фронта
проходила в тридцати километрах от Смоленска. Полину выписали.
Девушка напоследок успела заскочить ко мне и рассказать, что их
перебрасывают в Можайск. Теперь там будет располагаться лазарет. А
я все также безнадежно пытался справиться со своей ногой. Похоже,
одна из пуль раздробила кость, и становиться на нее было
невозможно, а по вечерам накатывала невыносимая боль и проходилось
просить кого-то из сестер помочь.
На утро четвертого дня к нам в палату ворвались сразу несколько
девушек и принялись наводить порядок. На окне появились шторы,
пусть и не совсем новые, но чистые, а раненым тут же сменили
постельное. У нас палата была не с самыми тяжелыми ребятами,
поэтому особой мороки с нами не вышло.