- Немного.
Комбинезон был без нашивок.
А человек…
Он возвышался над Лоттой, перегораживая путь и занимая почти все пространство коридора. Плечи его почти касались стен, и оттого сама голова, выбритая наголо, казалась уродливой и крошечной.
И в то же время…
Что-то в нем было. Определенно. Лотта прислушалась к себе, надеясь, что именно сейчас, если не страстью затопит, то хотя бы бабочки в животе очнутся. Но вместо этого раздалось лишь характерное урчание. Наверное, бабочки хотели есть.
- Извините еще раз, - он склонился. – Вы заблудились?
- Нет. Я… я просто в первый раз лечу, - Лотта и вторую руку за спину убрала, мысленно прикинув, что, ударь она со всего размаху, точно пальцы сломала бы. – И вот… решила посмотреть… говорят, что это красиво. И безопасно, если на палубе… но как пройти…
Он молча поднял правую руку и коснулся браслета, который выдавали каждому пассажиру.
- Голосовое управление.
- Д-да… простите… совсем забыла, - Лотта ощутила, как краснеет. Конечно… это же элементарно! И похоже, она зарекомендовала себя дурой.
Полной.
- Если подождете минуту, я вас провожу, - помолчав, сказал знакомый.
- Буду рада.
Кажется, именно так следует говорить. А он, легко оттеснив Лотту плечом, открыл дверь в соседнюю каюту. Интересно. Там, судя по записям, находился известный ученый и совладелец «Фармтека».
Ученый имелся.
Он полулежал в сером кресле, как-то странно перекосившись на левый бок. И скрюченная его рука замерла, наполовину уйдя в моховую подушку.
- Д-добрый день, - сказала Лотта, надеясь, что ее смущение не слишком заметно.
- Говорить он не может. Но может моргать, - невозмутимо сообщил прежний знакомец. Он вывез кресло и кивнул Лотте. – Два раза – это «да», один – «нет».
Бедный.
Сердце Лотты болезненно сжалось, а в голове… вот что у нее за беспорядок в голове… но эта история определенно будет иметь успех. Он – известный ученый, пострадавший во время эксперимента… какого-нибудь там, главное, чтобы важного, спасающего все человечество. А она – скромная сиделка… может, даже мать-одиночка, тихая и заботливая.
И они никогда бы не встретились, если бы не несчастье.
Картины новой книги проносились в голове, а глаза Лотты наполнялись слезами эмоций, которые следовало запомнить и приберечь до момента, когда она сможет сесть и все записать.