- Привет, Вень, - помахали мне и снова уткнулись носами в конспекты. Я пристроился в конец очереди. Пойду сдавать последним. Экзаменаторы устанут и будут думать только о том, как поскорее сбежать домой. Вот тогда-то и наступит мой звездный час. Глядишь, и смилостивятся, поставят четыре.
Мимо прошел наш преподаватель, Антон Борисович, придирчиво рассмотрел свою «армию», фыркнул на Кузнецову:
- Ты куда пришла? На экзамен или на дискотеку? Марш переодевать юбку!
Диана покраснела, подхватила сумочку и помчалась прочь. Хорошо, хоть жила через две улицы.
- Учили? – грозно спросил экзаменатор.
- Учили, - нестройным хором ответили мы.
- Тогда заходим по одному. Левантов, ты первый.
- Почему я-то? – едва не лишился дара речи.
- Потому, что я так сказал.
О, нет! Всегда подозревал, что Антон Борисович меня недолюбливает, а тут, как говорится, факты на лицо. Я поплелся за ним в аудиторию. На столе уже лежали перевернутые билеты. Пятьдесят штук. Я взял один и горестно вздохнул:
- Номер шесть. Представление и воображение.
- Слушаю вас. – Антон Борисович поправил очки и уставился на меня так, будто собирался посмотреть, какие винтики и болтики крутятся в черепной коробке.
А ведь я учил!
- Ну… представление… это такой процесс…
- Какой процесс? – Экзаменатор угрожающе нахмурился.
- Такой. Это… как бы… Вторичный образ предмета. То есть, человек его уже видел и теперь…
- Что?
- На основе опыта прошлого… воспроизводит.
- Где?
- Где-то, - пожал я плечами, окончательно теряясь. – А вот воображение позволяет представить то, чего мы никогда не видели.
- Знаете, что, Левантов? Воображение у вас есть, как мы неоднократно убеждались, а вот представлений о моем предмете – нет. На пересдачу!
- Антон Борисович, пожалуйста, разрешите мне выбрать другой билет, - взмолился я, и вдруг увидел, как за спиной экзаменатора появляется ворон. Большой такой, жирный. Что за чушь? Может, и правда, воображение расшалилось?
- Нет, Левантов. Придете через неделю. Не сдадите – вылетите из университета. Вон!
И я покинул аудиторию.
- Зверствует? – сочувственно спросили девчонки. Все знали, что Антона Борисовича лучше не злить, и сдать ему экзамен архисложно.
- Не то слово, - ответил я.
- Краснова! – раздался голос экзаменатора, и очередная жертва поспешила в кабинет, а я спустился по лестнице. Так и шел, глядя под ноги. И день перестал казаться солнечным, и птички…