Я усмехнулся, а у дамы немного вытянулось круглое лицо.
– А ты смешной, мальчик! – сдержанно сказала она. – И как только
вы улучшили свой рейтинг, чтобы попасть в Князьград?
– Вы же как-то улучшили свой рейтинг, чтобы попасть сюда, –
ляпнул я. Самую малость, но я все же разозлился. – Вы ведь тоже с
Посадов, не так ли?
Она аж побледнела от такого оскорбления.
– Я здесь родилась! – отчеканила она, забивая каждое слово,
словно гвоздь. – И не пойму, зачем трачу на вас время.
– Аналогично, – сказал я.
Пока она думала, как отреагировать, мы поспешили к лифтам,
ведущим на маковку квест-башни.
***
Чтобы попасть на лифты, ведущие на самую вершину, мы вынуждены
были снова отстоять очередь – к счастью, гораздо меньше той, что
снизу. Кабина лифта тоже оказалась поменьше, и ехала она недолго.
Когда вышли на обзорную площадку, увидели, что она ничем не
отличается от первой, разве что размерами. Людей здесь хватало, но
вели себя они сдержанней – лбами к стеклу не прижимались, в
приступе экзальтации по полу не ползали. Подумалось, что новенькие
сюда не добираются, а видами любуются в основном бывалые, давно в
Князьграде проживающие или урожденные горожане – такие как
круглолицая ехидная дама, если верить ее заявлению.
Этой дамы видно не было – она поднялась на другом лифте и
находилась, вероятно, на другой стороне кольцевой обзорной
площадки.
Мы с Витькой подошли к стеклянной стене. Снаружи – стремительно
нарастающие вечерние сумерки, затянутое темными тучами небо, тот же
мелкий дождик, оросивший бетонный карниз шириной меньше метра сразу
за окном. Вид открывался величественный и зловещий: залитый
россыпью огней город, тусклая река и черная равнина, уходящая за
горизонт. Поганое поле...
Летающих машин нет – это вам не Республика Росс. И обычных не
густо.
Мы обошли смотровую площадку по кругу, разок встретив даму,
которая не заметила нас или сделала вид, что не заметила. Я нашел
одно местечко, где можно выбраться на карниз через неплотно
приоткрытую створку, предназначенную, судя по всему, для
обслуживающего персонала. До красного прожектора, чьи кровавые
отсветы падали на карниз и сверкали в мелких капельках дождя, от
створки надо шагать по карнизу без парапета метра три.
Что ж, терпимо... Наверное.
Я напряг память, чтобы вспомнить, проявлялся ли у меня
когда-либо страх высоты, однако, как ни странно, ничего подходящего
не припомнилось. События детства расплывались в памяти, как что-то
очень далекое и капитально позабытое. Будто глюк, спровоцированный
россами, изменил другую мою память – о Скучном мире.