питаюсь,- хмыкнул этот несносный мужик, прострелив меня
взглядом
васильково синих глаз, таких же, которые я вижу каждый день на
личике
моей дочери.
- Да. Ты любишь селедок- мерзких и капризных,- выпалила я,
вдыхая
слишком близкий аромат мужчины, которого всеми силами
пыталась
забыть долгих шесть лет. Жутко близкий, волнующий до одури и
чужой,
смешанный с запахом чужих женских духов. Он глянул на меня с
интересом, который лишь на миг заплескался в чертовых
омутах.
- Иногда меня тянет на булки с кремом, но в твоем случае это из
разряда
фантастики,- оскалился мерзавец, ухватив меня за затылок
стальными
пальцами. Но, черт возьми, у меня ослабли ноги от этой
вихрящейся силы.
Я с трудом поборола желание обмякнуть в его лапищах, ноги
налились
свинцовой тяжестью.- Часы где? Я дам хорошее вознаграждение.
- Эй, Люсь, ты чего застряла, пора уходить из этого узилища? -
раздался
Глашкин голос, которой сейчас я была невероятно рада. Караваев
отвлекся
лишь на мгновение, но даже этого спасительного мига мне хватило,
чтобы
взять себя в руки. Ну, почти взять. Я толкнула гада в грудь, но
показалось,
что ударилась ладонями в бетонную стену. Хватка ослабла, и в
полумраке
полыхнула синяя молния злого взгляда.
- Знаешь куда запихни себе свое вознаграждение? – прорычала я,
пытаясь
устоять на ослабших конечностях.
- В твой карман, в котором ты спрятала мои часы, свинка? –
вкрадчивый
голос пробирал до печенок, до костей. Доходил до каждой
клетки
организма, кричащего об опасности. И я не выдержала. Ломанулась
в
кухню, снося на пути хлипкие стулья. Сто раз говорила Ашоту, что
на
мебели экономить нельзя. Но сейчас его скупость была мне на
руку.
- Стой!- прорычал Караваев и пошел за мной. Не побежал, а
именно
зашагал, неумолимо как терминатор. А я бежала в тупик, и только
сейчас
это поняла. Уперлась в стену, прижалась к ней спиной и
зажмурилась,
вспоминая вечер моей неудавшейся свадьбы. Сильная мужская
рука
вцепилась в мою курточку. Аромат зверя дразнил ноздри.-
Попалась,
птичка? Я же гово...
Он вдруг замолчал, взмахнул руками, дернув меня за грудки с
такой силой,
что вырвал клок из форменной тужурки и начал заваливаться назад.
Я
онемела, глядя как огромный сильный мужик рушиться на плиточный
пол,
так удивленно мазнув по мне своими чертовыми глазищами.
- Аннушка уже разлила масло,- глупо пискнула я, рассматривая