«Противника надо уважать, – напомнил
себе призыватель. – Особенно достойного. Не на одних лишь нагхаас
это правило распространяется».
– У многоуважаемого мэтра есть ещё
вопросы?
– Нет.
– Однако, – неожиданно вклинился
Ригар, – было бы неплохо, если бы многоуважаемая осталась на ужин.
Вам явно не помешает отдых в хорошей компании.
– Многоуважаемый? – Анноле быстро
перевела взгляд на Мийола – на Ригара – опять на Мийола. На
мгновение призывателю странным образом захотелось шагнуть к ней и
обнять.
Нет-нет. Просто обнять и только.
По-дружески.
– Буду рад развлечь вкусной едой и
лёгкой беседой, – сказал он, улыбнувшись. Окутал аурой, но не с
целью принудить или напугать, а просто мягко поддерживая, проецируя
симпатию и внутреннее тепло. – Оставайся.
И Анноле осталась.
…камерно, мило и вкусно – вот как
поначалу всё выглядело. Регент даже сызнова и ещё сильнее, чем
раньше, зауважала Мийола с его отцом. В основном за то, что на
ужине она смогла – да так, что даже не сразу это осознала! –
забыть, что она регент, что намного старше всех, кроме лишь Ригара,
что чужая для этих парней и девчонок, четверо из которых вдобавок
фатально сильнее как маги, чем она сама.
На площади посреди Даштроха никто не
мерился своими кланами, своим статусом… своим всем. Словно
здесь, между корпусами двух яхт, просто случайно собрались
покушать, поговорить и поиграть (либо послушать) музыку случайные
хорошие люди. И алурина.
Все – дружелюбные, ненавязчивые,
спокойные, беззаботные…
Свободные.
Никакого этикета. Вообще. Садись, где
хочешь, ешь-пей, что приглянется, благо что выбор выставленного на
кошмах – вроде как в степном стиле – довольно богат и притом
совершенно не претенциозен; говори с кем угодно на любую тему (или,
если говорить нет настроения – молчи; послушать тоже интересно,
подчас интересней, чем высказываться).
На этом ужине оказались в равном
положении даже музыканты и не умеющие творить гармонию звуков
обычными методами – ибо Мийол вытащил на обозрение для общего
пользования Проектор Звуковых Иллюзий. Так и сказал:
– Это моя сестрица сделала, –
привычная, едва сознаваемая гордость в голосе, – если кто-то не
умеет играть ни на арбессе, ни на каэли, ни хотя бы по барабану
стучать, пользуйтесь. Не магов среди нас нет, а вспомнить
какую-нибудь мелодию и воспроизвести – музыкантом быть не надо.