Я искуснее клановых магов.
Не любых, но конкретно вас – да!»
Ну а если отвлечься от политики и
противостояния чар, то ярусом ниже, в рамках личного общения, Мийол
как бы спрашивал:
«Теперь мы с тобой действительно
вдвоём, молодая госпожа. Что ты станешь делать?»
Алазе попятилась – немного, на
полшага.
– Если таков твой выбор, можем сразу
закончить встречу. Лодка рядом, садись и лети. Но если тебе
интересно, чего ради я приоткрылся… постой и послушай.
– Говорите, уважаемый, – юсти-Кордрен
слегка поклонилась, прячась за этикетом.
– Знаешь, многие недооценивают
естествознание. Зачем изучать законы природы, если магия
практически вся построена на манипуляции этими законами, на
подчинении мира разуму и воле? Мастера могут творить невероятное, а
гранды – те и на невозможное замахиваются не без успеха… но любые
чудеса, что нам доступны, локальны. За пределами крошечной ауры
мага всё ещё лежит безграничный мир – и не то что отдельный
человек, но даже человечество как целое не может переустроить его
по своему разумению. Эффект масштаба, да. И увы. Мы можем только
приноравливаться к условиям. Поэтому изучение законов
природы очень важно.
Мийол перестал опираться на парапет,
развернулся так, чтобы видеть собеседницу (точнее, в данный момент
слушательницу) и присел, демонстрируя свою вроде как
безобидность.
Алазе, однако, уже не обманывалась
видимостью. Пусть не намного старше неё, пусть – по собственному
признанию, какому-то слишком правдоподобному –
бесклановый, этот парень уже стал подмастерьем. И явно весьма
талантливым. Перспективным.
В конце концов, сейчас они попирали
ногами крышу одного из корпусов «Большого экрана». То есть стояли
на малой части итогов его деятельности в Рифовых Гнёздах!
Ну, отнюдь не только его, и всё
же…
– Ты бывала на полях? – сменил
направление беседы после небольшой паузы Мийол. – Ну, знаешь, среди
таких кусков земли, где черноногие выращивают еду. Которая потом
попадает и на стол батрака, и на стол Воина… и магов кормит тоже.
Бывала?
Тут уж остаться простой
слушательницей не выходило. Алазе обронила тихо, как-то вдруг
растеряв недавнюю многословную оживлённость:
– Нет.
– А я среди всего этого вырос, –
признался призыватель. – Насмотрелся до тошноты. Даже у приёмного
отца, хотя он вообще-то ремесленник, был в стенах Жабьего Дола свой
огородик. И мы на нём работали, да. Потому что кто не работает, тот
не ест.