- Как он тебе? – Лидия подвигала бровями, будто считала, что я просто обязана влюбиться. Не могла ее порадовать: Максимилиан при всей своей красоте не вызвал во мне особого интереса.
Пожав плечами, я задумчиво обозначила свои эмоции по поводу встречи:
- Есть хочется. Что тут есть интересного, напомнишь?
И чего здесь только не было! Я перевернула круглое соцветие, с замиранием сердца ожидая, что то моргнет большим глазом… необъяснимое чувство, что так должно быть, и легкое разочарование, что это всего лишь капуста.
Все равно накидала ее на тарелку и потыкала палочкой в мармеладных червяков, которые внезапно активно зашевелились, оживлённые, наверное, магией. Вздрогнув, я выпустила палочку и перешла к следующему блюду...
- Эй ты! Выродка! – донеслось до меня столе этак на пятом. На секунду замерев, сделала вид, что не услышала, и двинулась дальше.
Сам такой.
- К тебе обращаюсь, выродка! Глухая, что ли?
Еще не оборачиваясь, я с грохотом поставила поднос на стол, чтобы сдержать эмоции. Лидия говорила, я всегда была скромной и тихой девушкой. Сидела себе и учила уроки, ни к кому не лезла, неприятностей не искала.
Но если еще раз назовёт меня так, заеду по носу. Наверное, не с той ноги встала, вот и поднос зашипел, плавясь под моими пальцами. Я отдернула руку и неохотно обернулась, в ожидании глядя на парня.
- Тебе приглашение. Явишься к Максимилиану ночью. Радуйся, что он тебя избрал, - парень протянул мне открытку, держа меж двух пальцев.
Это было сказано так пафосно, что на мгновение у меня пропал дар речи. Только сейчас заметила Максимилиана, скрывающегося за чужими лицами с самодовольным видом. Щурясь, он смотрел на меня с оценкой, словно делал великое одолжение.
Что-что? Он меня ночью вызывает?
- Невероятно, - выдохнула я.
В самом деле, что еще сказать?
________
Я встретилась взглядом с Максимилианом, или пусть будет Максимом, и глубоко вдохнула. Блондина не смутил мой взгляд, напротив, судя по его лицу, это вовсе никакой не розыгрыш.
Он смотрел оценивающе и с ноткой желания, что не оставляло сомнений в его намерениях. Ветер пробежался по пепельным волосам; вытянутой формы бледное лицо сохраняло печать высокомерия и уверенности, что все будет так, как он захочет.
И хуже всего, остальные в этом тоже не сомневались. Все будто прислушивались к разговору. Внезапно стихли голоса, повисла неприятная пауза в общем гуле; и я в ее центре.