– Вот мне двадцать пять лет, – бормочет он вслух. – А мальчишке четырнадцать, подумайте…
Он шагает быстрее по гудящим тротуарам. Сквозь стропила воздушной дороги солнце льет на синюю улицу теплые переливчатые желтые полосы. Иголка в стоге сена.
Эд Тэтчер сидел, сгорбившись над роялем, наигрывая «Парад москитов». Воскресное послеполуденное солнце прорывало пыльным потоком тяжелые кружевные занавеси окна, барахталось в красных розах ковра, заполняло гостиную светлыми пятнами и бликами. Сузи Тэтчер неподвижно сидела у окна, наблюдая за Эдом слишком синими для ее болезненного лица глазами. Между ними, осторожно ступая среди роз по солнечному полю ковра, танцевала малютка Эллен. Две маленькие ручки приподымали складки розового плиссированного платья; и время от времени взволнованный детский голосок восклицал:
– Мама, следи за моим выражением!
– Посмотри на нее, – сказал Тэтчер, продолжая играть, – она настоящая маленькая балерина.
Воскресная газета упала со стола и рассыпалась. Эллен, танцуя, наступила на листы, разрывая их своими проворными маленькими ножками.
– Не делай этого, Эллен, дорогая! – простонала Сузи с розового плюшевого кресла.
– Но, мама, ведь я танцую.
– Не делай этого, раз тебе мама говорит!
Эд Тэтчер заиграл баркаролу.
Эллен танцевала баркаролу, взмахивая в такт ручками, разрывая ножками газету.
– Ради Бога, Эд, убери девочку, она рвет газету.
Он взял замирающий аккорд.
– Милочка, ты не должна этого делать. Папочка еще не дочитал ее.
Эллен продолжала танцевать.
Тэтчер бросился к ней и посадил барахтающуюся, смеющуюся девочку к себе на колени.
– Эллен, ты должна слушаться, когда мама говорит с тобой. И не надо портить вещи, дорогая. Изготовить бумагу для этой газеты стоило денег, люди трудились над ней, а папочка ходил покупать ее и еще не дочитал. Понимаешь, Элли? Нам нужно созидание, а не разрушение.
Он вновь сел за баркаролу, а Эллен продолжала танцевать, осторожно ступая среди роз по солнечному полю ковра.
Шесть человек сидели за столом в кафе и наскоро закусывали, сдвинув шляпы на затылок.
– Черт побери! – воскликнул молодой человек в конце стола; он держал в одной руке газету и чашку кофе в другой. – Вот так штука!
– Какая штука? – проворчал длиннолицый человек с зубочисткой во рту.
– «Огромная змея на Пятой авеню.