Павел уже практически поднёс ладонь к стенке кокона и
приготовился влить в неё немного силы, но что-то его остановило.
Что-то изменилось. Точно! Голоса! Демонова какофония смолкла!
– Постой! – прошуршал безжизненный, лишённый каких-либо эмоций и
оттенков голос в голове начинающего мага. – Не делай
этого.
Иваныч едва удержался от того, чтобы не подпрыгнуть. Если
гомонящая многоголосица была событием, если и не привычным, то
точно не новым, то вот прямое обращение к себе он испытал впервые.
У него даже мелькнула мысль, не поехал ли он кукухой.
Но, прикинув все странности, произошедшие с ним за
последние дни, Павел отмахнулся от этой мысли. Если и поехал, то
точно не сейчас, а куда как раньше.
– Не делай этого. Не делай, – прошелестел голос.
– Ты кто? – не привыкший к диалогам с самим собой Иваныч задал
вопрос вслух.
– Я? Кто я? – в голосе скользнула обеспокоенность.
– Кто я? Кто я?! КТО Я?!
Вопль неизвестного резанул острой болью в голове юного мага, и
эхо этого крика ещё некоторое время царапало стальными когтями его
черепную коробку изнутри.
– Я раб, – голос говорившего снова эмоционально
выцвел. – Нельзя.
– Что нельзя? – Иваныч непроизвольно втянул голову в плечи в
ожидании нового приступа боли.
– Если сделаешь то, что задумал, - умрёшь. Нельзя,
– голос напоминал перекатывающийся в выжженной солнцем пустыне
песок.
– А что мне ещё делать-то?! – вспылил начинающий
маг.
– Выход есть, – прошелестел незнакомец. –
Разреши.
– Что разрешить? – не понял Иваныч.
– Я могу помочь, – ответ неизвестного не добавил
ясности. – Разреши. У нас мало времени.
– Да знаю я, что у нас мало времени! – вспылил
Павел. – Разрешаю! Я разрешаю! Что
делать-то?!
– Ты не разрешил, – ответил голос. – Урони на слезу
каплю своей крови, что напитана силой и отдана добровольно через
боль. Больше боли - лучше. Поторопись.
– Какую ещё, демоны тебя дери, слезу? – взвился начинающий
маг. – Что за шарады?
– Слезу даровал тебе воин Его, – донеслось в ответ.
– Воин Его? В смысле, Создателя? Паладин? – усилившийся гул
изрядно нервировал Иваныча.
В той, теперь уже прежней жизни Павел любил загадки. И частенько
их придумывал для своих студентов. Но вот именно в этот момент он
счёл их, мягко говоря, неуместными. О чём бывший преподаватель и
сообщил своему невидимому собеседнику, выражаясь порой резко и не
совсем цензурно.