Лица первого, сидящего ближе всех к нему, он видел. Он
располагался к нему спиной. Было лишь понятно, что при жизни этот
человек был обременён лишним весом и находился он здесь не по
собственной воле. Руки дородного гостя были связаны.
Двое других сидели от него по обеим сторонам, уронив свои головы
на грудь. И они определённо имели отношение к церкви, так как были
облачены в рясы. Лица их были скрыты, но у сидевшего по левую руку
от толстяка, из-под рясы торчала, измазанная засохшей кровью,
клочковатая борода.
– Ну вот мы и встретились, старый ублюдок, – ухмыльнулся Георг,
догадавшись кому принадлежит эта борода, – Вир! Отхреначь ему
голову. Нам ещё предстоит как-то выбираться из этого дерьма.
– Угу, – с трудом сдерживая рвотные позывы, ответил ему воин и
отстегнул от пояса длинный нож, – Ему кто-то глотку перерезал,
командир. Кровищи, как со свиньи натекло!
– Всё интереснее и интереснее, – пробормотал паладин, –
Любопытно, кто же остальные?
Вир обошёл стол со стороны заглянул в лицо связанного.
– Я конечно могу ошибаться, но кажись это бывший местный князь,
командир, – задумчиво произнёс воин, – Но ручаться не берусь. У
него рожа уже вниз сползает.
– Хрен с ним. Вот уж о ком точно не буду горевать, – махнул
рукой Георг и, заинтересовавшись необычной, изящно выполненной
шкатулкой, подошёл к стене с длинной полкой, – Заканчивай с
инквизитором, и уходим.
– Заканчивай, – проворчал Вир, откинув капюшон с головы старшего
инквизитора, – Создатель! Ну и воняет!
– Разве? Я ничего не чувствую, – от раздавшегося в комнате
скрипучего голоса, паладина бросило в холодный пот.
– Вир! В сторону! Вир, твою мать! – резко обернувшись, паладин
замахнулся своим огромным молотом.
Но воин даже не шелохнулся. Он стоял истуканом и завороженно
наблюдал за медленно поднимающимся инквизитором.
Старик встал, неспешно потянулся, будто разминая затёкшие после
длительного сна мышцы, и повернувшись к Георгу, улыбнулся.
Улыбка, на изъеденном гнилью и белёсыми язвами лице, выглядела
как оскал демонической твари. С рясы старика посыпались на пол
струпья его же засохшей крови.
– Ви-и-ир! – проревел Георг.
– Добрый вечер, господа! – проскрипел старик, посмотрев на
Георга, – Чем обязан?
Паладин заглянул в горящие янтарём глаза и замер. В его голове
заговорили голоса. Они шептали. Они бубнили. Они кричали. Они
бесновались. Они обволакивали сознание, заставляя смириться.
Заставляя подчиниться.