Увлекшись этим занятием, тварь ударила чуть медленнее и слабее,
чем обычно. И бывший преподаватель не упустил подаренный судьбой
шанс. Извернувшись, он нанёс удар мечом по хвосту твари. Клинок,
брызнув изумрудной зеленью, срубил самый кончик жала. Янтарная
капля, упав на серый камень зашипела, исходя дымом и пеной.
Ищущая на мгновение замерла, и, осознав произошедшее,
громогласно взревела и принялась крутится на месте.
– Я выиграл, – устало произнёс Павел, примеряясь к мелькающей из
стороны в сторону голове твари.
Но ищущая вновь повторила свой прыжок назад.
– Ты! – в её голосе плескалась боль и ярость, – Ты не уйдешь в
пустоту просто так! О нет! Я буду пить тебя вечность! Целую
вечность, наполненную болью и страданиями! Те души, что были в
сосудах. Они ведь дороги тебе, смертный? О да! Я вижу это! Я найду
и выпью их тоже! Выпью у тебя на глазах!
Тварь задрожала и втянула искалеченный хвост обратно.
Иваныч ринулся к ней, но та вновь отскочила назад и забилась в
судорогах.
– Да твою же… – сокрушённо произнёс Павел, увидев, как из твари
появился сначала один, а затем второй хвост.
И на каждом было по жалу…
– РУ-РУ? – Иваныч не поверил своим ушам, когда услышал столь
знакомый голос.
С парапета стены спрыгнул тот мальчишка с яблоком, лицо которого
Павлу так и не удалось тогда рассмотреть. Сейчас же, Иваныч видел
его отчётливо. И вместо лица он лицезрел морду одной знакомой
носатой жабы.
Спрыгнув, паренёк оказался как раз за спиной ищущей.
Малыш Вали с сожалением выпучил глаза на надкусанное красное
яблоко и, утерев свой шнобель рукавом, снова уркнул и с размаху
запустил фруктом прямо в тварь. Яблоко взорвалось чернильным
облаком.
– Дерьмо – устало прошептал Иваныч, смотря за тем, как все
пространство вокруг него расползается на мелкие, тлеющие
лоскуты.
Тьма вновь пришла внезапно.
АХТУНГ! НЕ ВЫЧИТАНО!
Веки.
Веки оказались столь тяжелы, что создавалось ощущение того,
будто они налились свинцом.
Потратив пару минут на борьбу с ними, Павел тихо застонал, и,
сдавшись, решил для начала сесть. Благо, с этим особенных проблем
не возникло.
Но куда хуже была жажда. Иванычу казалось, что в нём не осталось
ни капли живительной влаги. Начинающий маг попытался чертыхнуться
вслух, но ему удалось лишь выдавить из себя тихий шипящий звук.
Разбухший от жажды язык лежал во рту неподвижно, прикинувшись
дохлой облезлой мышью.