Люди смотрели на меня странно. И я понимал их. Они до
последнего верили, что идут гонять дикарей и скоро вернуться
домой.
Самё Кагатори, слегка поклонился и осторожно
спросил:
— Господин Са’Ши вы видимо находитесь в шоке от вида
убитых. Но скажите, войско всё ещё бьётся?
Я рассмеялся. Они мне не верили. Не понимали. Пришлось
медленно и размеренно, так чтобы дошло каждое слово, повторять по
второму кругу:
— Армия сатиров переправилась через мост, мы их разбили.
Но затем те, что остались на другой стороне расщелины, применили
оружие, мощнее которого я в жизни не видел. Все, кто был со мной
мертвы. Не ранены. Не сражаются. Мертвы. Сгорели заживо, вместе с
мостом и сатирами. Впрочем, если вы не верите своим ушам, в десяти
минутах ходьбы отсюда, целая прорва обгоревших тел. Тысячи две-три
по моим прикидкам.
И повернувшись к другим советникам я неожиданно для всех
рявкнул:
— Собирайте войско! Я отдал приказ! Мы
выступаем!
Я ушёл от них, чтобы не видеть опостылевшие рожи
аристократии. Казалось бы, я должен был радоваться такому исходу.
Погибла целая прорва шавок Саминай, каждый из которых мог быть
причастен к гибели моей семьи. Но я не был рад. Нанесённое им
поражение, было отчасти и моим.
Впрочем, сатирам тоже досталось. Нужно было дожимать их, и
делать это немедленно. Если они не покинут стойбище, финальная
битва отгремит до заката. А покидать им его незачем. Они видели,
как в лес уковылял один человек. Откуда им знать о трёх с половиной
тысячах в лагере?
Сидя на холодном, земляном валу на выходе из лагеря я
продолжал размышлять. Мой дар больше не призвать, я потратил весь
запас сил. С войском тоже не всё ладно. Последний мост сожжён, а
значит обоз не переправить. Лошади и лекуры не взберутся по крутому
склону расщелины, а значит я останусь без конницы и возможности
дальних манёвров. Не смогу преследовать и добивать.
Одна битва. Один шанс. Одна победа.
***
Вид огромного количества запечённых в одно целое тел,
обожжённой земли и пепла произвёл на войско шокирующее впечатление.
Я построил их у ещё дымящейся горы трупов, той самой, что высилась
по центру некогда живой «подковы» забрался на неё и произнёс речь.
Чтобы до каждого, даже самого глупого наконец дошло, что вот этот
ужас реален и может повториться. А не повториться он только в одном
случае, если мы догоним и убьём короля всех сатиров.