– Прыгай, Нашвилл, – крикнул Джордж. – Давай! Сейчас же!
Худое лицо его друга было повернуто навстречу летящей саже.
Паровоз снова засвистел, и они оба легли в пшенице. Впереди под колесами снова загремел рамочный мост, более короткий, чем над Снейк-ривер, и гораздо ниже! Считаные сантиметры между трубой и поперечной балкой! Я глубоко вздохнул и прыгнул – за мгновение до того, как над нами пронеслась балка. Пшеница забилась в рот, заткнула ноздри. Я сел, отплевываясь, но они тут же повалили меня. Мы лежали навзничь и смотрели на пролетающие балки. Когда мост кончился, Джордж сел и улыбнулся мне.
– Какой-то у него пасмурный вид, а, Джек? – сказал он. – Может, пшеница ему в нос набилась?
Индеец сел с другой стороны от меня.
– У них там ямс растет. Может, он не привык к пшенице.
Наверное, он пошутил, но на лице не было и тени улыбки. Казалось, он напрочь лишен чувства юмора.
Мы проползли по пшенице вперед и перепрыгнули на крытый вагон. После пережитого страха это далось легко. Дальше была платформа с каким-то громоздким предметом, запеленутым в брезент, величиной с какую-то из этих новых сельскохозяйственных машин, которые работали на бензине. Мы спустились туда, присели у непонятного предмета и стали выгребать зерна из манжет и других щелей. Джорджа Флетчера одолело любопытство. Он отвязал угол брезента, заглянул внутрь и тихо свистнул. Затем аккуратно привязал брезент.
– Что там? – спросил я. – Комбайн?
Он помотал головой:
– Нет, если только мистер Роллс и мистер Ройс не занялись сельскохозяйственной техникой. Я же говорю, в этом поезде полно призов. Поднимайся, Джек! Время уходит.
Следующий вагон был украшен закопченной красно-бело-синей тканью, цветов государственного флага. Мы запрыгнули в маленький тамбур. За дверью слышались громкие голоса и смех – они немного пугали. Я рылся за поясом, вытаскивал зерна.
– Чувствую себя как мякина, – прошептал я.
– А я себя чувствую как картежник на миссисипском пароходе, – похвастался Джордж. – Как родное дитя фортуны. – Но сказано это было шепотом, так что не я один робел. – Джек, мумбо-юмбо твое при тебе?
Индеец, нагнув голову, заглядывал в окошко двери. Не обернувшись, он запустил палец в часовой кармашек жилета и вытащил странную монету. Она была большая, тяжелая, медная. Он потер ее о подбородок.