– Лучше нахальный, чем скучный. Давай. – Она поворачивается к микрофону. – Феликс? Держи мне черного наездника.
Это заставляет меня присмотреться внимательнее. Может быть, все-таки придется сравнивать лица.
– Возьми ручной, Феликс. Мне нужен крупно молодец из Уоттса. Он будет выходить из коридора номер…
Диктор подсказывает ей:
– А теперь в коридоре номер два на бычке Колыбельный братьев Кристенсен лошадка совсем другой… э-э… породы. Впрочем, друзья, любой завзятый любитель родео знает, о ком я говорю: Дрю Вашингтон. Один из популярнейших молодых ковбоев, прирожденный чемпион, если я что-нибудь в этом смыслю. В прошлом году Дрю занял второе место, сегодня, после двух дней, он идет первым с большим отрывом. Единственное, что ему нужно сейчас, – усидеть до конца. Никаких трюков. Если он продержится до колокола, то не только будет первым – он будет первым представителем своей расы, завоевавшим призовое седло, после бессмертного черного ковбоя, победителя первого Пендлтонского родео.
Тут я вскочил как ошпаренный:
– Придержи коней! Джордж Флетчер на нем не победил!
Оператор занял позицию у второго коридора, но между досками мы видим только ступню наездника. На ней потрепанная кроссовка со шпорой, примотанной к резиновой пятке. Изображение колышется и подпрыгивает в щели между досками.
– Похоже, Дрю трудновато держаться на старине Колыбельном, даже в кроссовках. Что ты сказал, Тайфун? – Он ведет разговор с клоуном[6] на арене. – Спрашиваешь, почему столько наших ковбоев стали носить кроссовки вместо сапог? Я не знаю ответа. Может, ты мне скажешь, Тай? А, понял: чтобы их не путали с дальнобойщиками.
Публика стонет.
– Хорошо, Тайфун, вот тебе задача. Можешь сказать, у кого Флетчер выиграл призовое седло? Правильно. У Джексона Сандауна, бессмертного Красного Всадника, индейца нез-персэ. Впоследствии Джексон Сандаун… Смотрите! Вот он выбежал. Взрывной бык, короткий запал. Держись, ковбой!
Бык вылетел из коридора, шляпа наездника заполняет экран, бешено подпрыгивая. Я прильнул к сетчатой изгороди, но вижу только неясное мелькание этой пурпурной шляпы, сдвинутой набекрень, и под ней – дерзкую улыбку. Но гибок, я вижу. До поры ты был гибок, как дым.
– На третью! – шипит начальница в микрофон. – Третья камера, фокус! Мне надо больше лица! Дай больше лица и фокус!