Артанна
подняла на взволнованного помощника печальные серые глаза
и поприветствовала его слабым взмахом руки.
— На тебе лица нет, — констатировала
она. — Что стряслось?
Дрожащей
рукой Веззам протянул письмо:
— Пришло сегодня утром.
— От кого?
— Ты не поверишь, —
шепнул он. — Читай.
Артанна
с безразличным видом приняла послание, но, узнав герб одного
из Домов, входивших в правящий совет Ваг Рана, вмиг
помрачнела.
— Быть такого не может...
— Ага, — кивнул Веззам.
— Я не открывал.
— И я не хочу.
Трудно
было ее винить. Последняя весточка, которую Артанна получила
с родины, возвещала о том, что ее семья — один
из величайших Домов страны — была уничтожена
по обвинению в измене. Сама Артанна избежала казни лишь
чудом. С тех пор с родины не пришло
ни строчки.
— Там может быть что угодно, — настаивал
Веззам.
Артанна
вышла из-за стола и поманила его за собой.
— Вот именно! — понизив голос, проговорила
командир, перейдя на вагранийское наречие. — Хватит
с меня их интриг. Не хочу иметь с Ваг Раном
ничего общего.
— Но что, если в этом письме нечто
действительно важное?
Сотница
смерила Второго тяжелым взглядом и ничего не ответила.
Веззам отлично помнил, с какой ненавистью она отзывалась
о Шано Оддэ — советниках, отдавших тот роковой
приказ.
— Пожалуйста, — взмолился
Веззам.
Второй
видел внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице Сотницы. Артанна
многое пережила, но боль и непонимание, связанные
с потерей семьи и невозможностью вернуться домой, терзали
ее сильнее всего. Веззам знал это и оттого чувствовал
себя гадко, заставляя командира ворошить дурное прошлое.
— Ладно, — вздохнула женщина
и сломала печать. — Будь что будет.
Она долго
изучала текст, вспоминая письменность, которой не пользовалась
уже много лет. Закончив читать, Артанна резко бросила бумагу
в ближайший костер.
— Что там было? — Веззам наблюдал над
корчившимся в агонии листом.
— Один из членов Шано Оддэ ищет встречи.
Заливар нар Данш.
— И?
— Он ее не найдет.
Домовое Святилище в поместье
Деватонов не уступало великолепием храмам священного Агарана.
Резные скамьи из дорогих пород дерева, золотая
и серебряная утварь, ослепительной красоты витражи
из гацонского стекла, статуи — все это было призвано
заставить грешника благоговеть не только перед величием
господним, но и перед богатством Дома Деватон.