«Сейчас восстановишься», — подбодрил меня дракон.
И он оказался прав, чем дальше он отлетал от столпа, тем быстрее
проходили последствия встречи с божественной энергией.
«Такое количество энергии не способно выдержать ни одно живое
существо, — пояснил дракон. — Нас с тобой она тоже способна
разорвать на части, но в малых дозах наоборот — весьма
полезно».
Голова начала проходить, глаза пусть еще и слезились, но уже не
болели, я вытирал кровь и теперь слова дракона были лишними. Я это
все помнил сам. А еще я вспомнил имя дракона:
«Виракэс», — мысленно произнес я.
«Да, — ответил дракон, — рад, что ты теперь вспомнил. Теперь,
когда я буду тебе нужен, ты сможешь меня позвать. И где бы ты ни
был, я услышу твой зов. Но, — кажется, он усмехнулся, — слишком не
злоупотребляй, будешь звать по пустякам, могу в иной раз и не
явиться».
В ответ я лишь кивнул.
Какое-то время мы отлетали от столпа, но Виракэс летел неспешно,
и я догадался, что это еще не все. Когда мы отлетели на достаточно
безопасное расстояние, а божественная энергия практически перестала
ощущаться, он остановился и снова повернулся к столпу.
«Я принес нас сюда не только для того, чтобы восстановить
энергию», — крайне серьезно сообщил он, давая мне понять, что то,
что он собирается сказать дальше, едва ли будут хорошими
новостями.
«Из-за дыр в небесном щите Божественные столпы иссякают, —
сказал Виракэс. — Та дыра над островом далеко не единственная, их
по меньшей мере пять, и каждую Неспящие создают неподалеку от
столпов. Они делают это нарочно, потому что чем целостней щит, тем
лучше циркулирует энергия. А эти дыры могут и вовсе в итоге
настолько ослабить их, что щит падет, и со временем энергия граней
исчезнет с лица Адары».
Новость действительно была чертовски плохой, и все же у нас еще
было время и возможность все исправить. Теперь я многое знал, и это
открывает передо мной массу возможностей для продумывания
дальнейшей стратегии.
А еще, благодаря памяти Несокрушимого, я почувствовал, что моя
мотивация, желание защитить Виреборн и Адару возросли во сто крат.
Потому что теперь это был не просто мир, в который меня призвала
Лукреция Девангер. Это был мой родной мир, моя империя, которую я
основал собственноручно, это мой народ — который я обязан защитить
во что бы то ни стало.