Одна-единственная богиня. Прекрасная Куа, дарующая смертным любовь.
– Луккар! – негромко позвал шофет.
Один из двух роскошно разодетых придворных, вошедших в покой несколько мгновений назад и нерешительно застывших за спиной правителя, вздрогнул, мелкими торопливыми шажками подкрался к шофету, упал к его ногам.
– Ты доставил мои подарки? – спросил шофет.
– Да, о Лучезарный!
– Прекрасная Шеммер-Та-Нат приняла их?
– Она не вышла ко мне, о Лучезарный. Твои подарки я вручил домоправителю Узмая, и он поклялся, что несравненная Шеммер-Та-Нат сегодня же оценит их богатство и красоту.
– Ты сказал о моем приглашении?
– Конечно, о Лучезарный. Домоправитель заверил меня, что все передаст своей госпоже.
– Хорошо, Луккар, я тобой доволен. – Шофет протянул руку для поцелуя, и Луккар тут же приник к ней губами.
– Ты хочешь что-то сказать, Гаваор? – спросил шофет, не оборачиваясь, второго придворного.
– Государь, прибыл ваш дядя, Верховный жрец Шат-Цебу. Он сказал, что повелитель назначил ему аудиенцию на полдень.
– Верно, я совсем о нем забыл… Пригласи его сюда, Гаваор. А вы оба можете идти.
Придворные, кланяясь и обметая мраморный пол своими широченными рукавами, выскользнули из покоя. Шофет перевел взгляд на бухту. Вода в свете солнца казалась то прозрачно-зеленой, то густо-синей. У его жены Куати глаза зеленые. А у Шеммер – синие. И почему-то в последнее время он стал отдавать предпочтение синему цвету.
Визит Верховного жреца Рас-Наван воспринял с воодушевлением. Владыка Ашран – единственный при дворе, если не считать Луккара и Гаваора, кто знает о его тайной страсти. К удивлению шофета, Ашран воспринял исповедь юного правителя с пониманием. И может быть, сегодня Рас-Наван услышит от главы жреческой коллегии Шат-Цебу дельный совет. У любящего дяди всегда найдется хорошая идея для любимого племянника.
Жрец, роскошно одетый и благоухающий дорогими ароматами, вошел неторопливой и важной походкой – его власть в Дарнате почти равна власти шофета, так что не стоит во время встречи родичей с глазу на глаз обременять себя ненужными церемониями. Обменявшись с шофетом поцелуем – единственное требование придворного этикета, который владыка Ашран всегда соблюдал, – жрец осторожно, чтобы не помять складки своей роскошной мантии, опустился на скамью. Рас-Наван продолжал стоять.