— Очень интересный эффект — проговорил доктор и в этот момент
умирающий пациент слабенько застонал.
Врач встал, подошёл к нему и вынув явно заранее приготовлений
шприц из тумбочки, ввёл желтоватый состав прямо в клапан
капельницы, отмеряющий скорость введения дозы некого медицинского
раствора. Затем он принялся водить над головой пациента едва
засветившимися подушечками пальцев.
Процедура продолжалась минут десять, при этом едва
проклюнувшийся тревожный холодок начал лизать кожу на моём затылке.
А затем теневая вуаль реально оторвалась от потолка и начала
медленно спускаться на пациента, при этом я сразу понял, что сейчас
он умрёт.
— Ушёл без боли — констатировал врач через полминуты и отошёл на
пару шагов. — Наташа, зафиксируй время смерти 8 часов 37 минут
утра. Затем он вернулся ко мне и вкрадчиво попросил: — Молодой
человек, вы всё равно останетесь здесь, попрошу вас внимательно
понаблюдать и запоминать все процессы, которые вы посчитаете
необычными, до тех пор, пока за телом не прибудут санитары. А завра
с утра я зайду, и мы обязательно обо всём этом поговорим.
Дав задание с обещанием, доктор ушёл, а я ещё час следил за едва
заметной игрой теней, иногда боязливо вылезающих на потолок из
тёмных углов и спускающихся к усопшему. А перед тем как в палату
зашла пара санитаров, в некогда белых халатах и ввезли каталку, я
увидел кусок настоящей сгустившейся тьмы, отделившийся от стены и
на мгновение попытавшийся присосаться к бездыханному трупу.
После этого я на подсознательном уровне понял, что всё
окончательно закончилось.
Бездыханное тело соседа увезли санитары, после этого медсестра
поставила очередную капельницу. Конечно же я не был в курсе, что за
смесь лекарства содержит в себе белёсая жидкость, попадающая в
кровь, но сразу почувствовал прилив сил.
А после обеда, состоящего из едва подслащённой, перетёртой
гречневой каши с молоком и превращённого в жиденькое пюре
картофельного супа, я встал и начал сначала медленно, а затем всё
увереннее и увереннее передвигаться по палате, нарезая круги и
бродя вдоль огромного окна.
Наблюдать из него за происходящем снаружи стало наибольшим
подарком. Обзор был совсем небольшой, на проулок с курилкой,
выходящий на кусочек широкой улицы, едва просматривающейся из-за
двух больничных корпусов. Но даже этого мне хватило, чтобы
окунуться совсем в другую эпоху.