Со временем так и повелось. Не системное, аккуратное изъятие
финансовых средств, там, где это практически не оставляет следов.
Львиная доля всего шла на сложные медицинские операции за границей
моих парней, реабилитацию раненых и полное обеспечение ставших
инвалидами бойцов. Остальное уходило на обустройство быта служащих
пацанов.
Кому-то покупалась скромная квартирка, кому-то рабочая машинка,
другим помогал с семейными проблемами. Себе тоже брал, но совсем
немного, и из этого немногого, большая доля уходила на приобретение
различного спецоборудования, беспилотников, транспорта и
экипировки, которым власти страны отнюдь не рвались обеспечивать
одно из своих элитных подразделений, зачастую выполняющего боевую
задачу в любых уголках мира.
А самое главное, мы никогда не забирали у тех, кого нельзя, а
потрошили только тех, на ком клейма ставить негде. Да и больше чем
нужно не брали, и затыкали лишь те пробелы в финансировании,
которые по идее должно было закрывать неблагодарное
государство.
Но несмотря на это, я до сих пор чувствовал свою персональную
вину за каждую незаконно присвоенную копейку.
— Ты прав Дипломат, я уж точно не святой, да и пацанов своих
всегда отмазывал несмотря ни на что, скрывая их косяки и залёты —
проворчал я и тут же заметил, как на лице замминистра появилась
улыбочка победителя. — Но зато родину свою я как ты точно продавать
не собирался.
Улыбка тут же слетела с холёного лица, периодически
перепрашиваемого ведущими пластическими хирургами, затем кожа
покрылась нервными морщинами и из-под них, появился тщательно
скрываемый звериный оскал.
— Родину! — Прорычал бывший друг. — Эта Рашка, мне никакая не
родина. Это место где можно славно приподняться на фоне бестолочей
и долбодятлов. Легко заработать гору бабла и поиметь всех, кого
захочешь, но это точно не то место, за которое стоит умирать! —
Воздев пятерню, Дипломат принялся перечислять, загибая пальцы. —
Народ — полное дерьмо! Повсюду откаты и вор на воре! Тупица на
тупице! Менталитет основной массы населения ниже плинтуса. Куда не
упадёт взгляд вечная провинциальная, беспросветная хтонь и мрак! —
Он клацнул зубами от злости и потряс сжатым кулаком, под которым на
запястье загремели эксклюзивные швейцарские часики, ценой в пару
вечнозелёных миллионов. — Ты знаешь Гена, я ведь когда-то давно
тоже считал себя патриотом, а потом, когда Союз Советских начал
разваливаться понял, что такие устаревшие понятия как родина,
государство, отчизна, это полная херня.