Конечно же, большая часть площади отдана под кукурузу. Какой
зловещий культ в Алабаме может обойтись без кукурузных полей?
Было солнечно, погода стояла безветренная, влажность была
такова, что можно не принимать ее во внимание. Отличный день для
того, чтобы пристрелить кого-нибудь с расстояния в семьсот
метров.
Да, насчет дистанции стрельбы ему, конечно же, наврали. Говорили
о не более, чем пятистах метрах, а тут добрых семьсот с лишним.
Впрочем, для новичка разница, должно быть, несущественная. Тот,
который с пятисот метров промажет, промажет и с семисот…
“О чем еще мне наврали?” - спросил себя Стив.
Опасный деструктивный культ не выставил вокруг своей общины
охрану. За все время наблюдения - а он валялся в этой траве уже
минут сорок - Стив так и не сумел рассмотреть ни одного человека с
оружием. Прихожане выглядели… обычными людьми, по крайней мере,
если смотреть на них через оптический прицел. Ни тебе обагренных по
локоть в крови рук, ни дьявольских печатей на лице…
Сержант Бэйн валялся в траве рядом с ним, в руках у него вместо
винтовки был бинокль, а в остальном он был экипирован так же, как
Стив. Только, в отличие от Стива, отчаянно потеющего в бронежилете
и каске, чувствовал себя вполне комфортно. Судя по выражению его
лица, он даже получал удовольствие от происходящего.
Лежать в засаде, высматривать цель…
Помимо инструктора, Стива сопровождали еще четверо спецназовцев
ТАКС, здоровенных, немногословных и вооруженных до зубов. Пятый
ждал их в минивене, припаркованном у подножия холма, на
непросматриваемой со стороны общины стороне. И, разумеется, где-то
рядом ошивался агент Джонсон, куратор Стива, который и руководил
этой операцией.
-Пятиминутная готовность, - сказал сержант Бэйн, и сердце Стива
бешено заколотилось.
Жизнь общины шла по расписанию, и ТАКС это расписание было
хорошо известно. Днем, перед обедом, верующие собирались рядом с
молельным домом, и лидер толкал перед ними речь. Наверное,
воодушевляющую, но Стив не понимал, как можно каждый день
воодушевляться одним и тем же.
А лидер каждый день произносил примерно один и тот же текст,
меняя в нем всего несколько слов, и иногда - расположение абзацев.
Текст был максимально безликий, и, в принципе, мог бы прокатить за
проповедь в какой угодно церкви.
Мы за все хорошее и против всего плохого, и только Джеремайя
Питерс (это имя легко вычеркнуть и вписать вместо него любое
другое) может указать нам правильный путь.