Но тот, казалось, не слышал. Словно зачарованный, Орин смотрел
на артефакт, лежавший на ладони.
- Орин, понимаю, что прошу невозможного. Прошу отказаться от
своей жизни, от мечты… от себя самого. Но иначе быть беде, – голос
молодого эльфа дрожал.
Ему еще никогда не было так страшно. Страшно поверить, что все
только что пришедшее в голову – правда. Страшно просить друга о
подобной услуге. Страшно услышать «Нет».
– Займи мою должность в посольстве.
Последние слова он произнес шепотом. Орин молчал.
Он не услышал ни единого слова, сказанного Эланом. Для него
сейчас существовал только медальон. Точнее, два нехитрых
заклинания, наполнявшие его. Заклинания, как две капли воды похожие
на то самое, обратившее его родителей в прах.
Хотя весна уже давно перевалила за середину, и днем солнце щедро
одаривало землю теплом, по ночам все еще было холодно. Десять
золотых, которые заплатили крестьяне, грели только душу. Проворный
ночной ветерок забрался за шиворот легкой куртки Ская и заставил
того поежиться. Он шмыгнул носом, предвкушая неизбежный насморк.
Было бы здорово пробежаться, а еще лучше развести костер, но и то и
другое трудно сделать, сидя в засаде.
Полная луна заливала окрестности молочным, почти осязаемо мягким
светом. Наверное, именно таким видом барды вдохновлялись на
создание баллад о любви. Но ни прекрасный лик покровительницы ночи,
ни наличие красивой девушки на расстоянии вытянутой руки, не
настраивали молодого мага на романтический лад. То ли потому, что
девушка, рыжиной шевелюры походившая на его младших сестер, была
напарником, то ли потому, что сидели они за старым плетнем, а
лунный свет заливал могильные холмы.
- А крестьяне точно видели здесь
кьяхт[1]? – среди ночной тишины шепот
прозвучал словно раскат грома. Скай чуть не подпрыгнул от
неожиданности.
- Они их не видели. Просто на днях нашли несколько могил
разрытыми, гробы сломанными, - не оборачиваясь, так же шепотом
ответил Скай. А потом добавил в полный голос. – Нэл, можем не
ждать. Никаких кьяхт здесьне было и не будет.
Он встал в полный рост и повел затекшими плечами. А потом,
опершись рукой о плетень, легко перемахнул через него. Плетень
жалобно скрипнул, но выдержал вес довольно тяжелого тела.
- Что ты делаешь? – раздался возмущенный возглас напарницы.
Юноша подставил симпатичное лицо лунному свету, словно греясь в
бледных лучах. Ветер взъерошил короткие черные волосы, сейчас чуть
отливавшие серебром.