Улыбка на лице Тиины не предвещает
ему ничего хорошего.
— Ты всего лишь женоподобная тень
былой силы альвов, эльфёнок. Сколько бы веков тебе ни было, ты
навсегда останешься грязнокровкой. В глубине своей чёрной души ты
это понимаешь, раз решился заделать дитя от чистокровной.
Щека Лаирасула едва заметно
дёргается, но он не перебивает.
— А знаешь, что? Ты прав, — разводит
руками Тиина. — Я выговорюсь, раз мне уже подписали приговор. Я вас
всех терпеть не могу. Всю вашу никчёмную свору головорезов с
пафосным названием. Я и правда позволила себе стать инструментом
человека в надежде на то, что он мне поможет. Знай: я жалею, что не
смогла поверить ему до конца! Это единственная моя ошибка! Уверена,
сейчас бы я была далеко от твоего женоподобного личика. Других
ошибок у меня не случилось. Ведь я с самого начала вертела вами и
помогала ему и... это было прекрасно! Почти все персты — эльфы, а
я, альвийка, доверилась человеку, а не своим родичам, сделавшим
меня убийцей! И есть в этом... какая-то ирония. Прятаться от своих
расовых подобий за спиной двадцатилетнего человека! Я наконец-то
почувствовала себя настоящей альвийской женщиной. А теперь,
эльфёнок, попробуй меня взять, не лишившись единственного
доказательства того, что ты хоть немного, но мужчина.
Лаирасул терпеливо выслушивает
её.
— Выговорилась? Молодец. Раз уж ты
смогла меня немного уколоть, я тоже поделюсь одним ма-а-аленьким
секретом. Твоя судьба давно была решена, хоть ты этого и не знала.
Даже эльфийские Хранители Древа заинтересованы в том, чтобы не все
альвы были истреблены. Именно они отдали тебя Совету
Равновесия.
Тиина на миг теряется, но
пренебрежительно фыркает:
— Эльфы недостойны альвов.
— Хватит с меня этой ерунды. Не будем
терять времени. Извини, альвийка, ничего личного. Если разденешься
сама, я попрошу рекрутов выйти. Если откажешься, они помогут
избавить тебя от одежды. А может, и поучаствуют. Выбирай.
Эльф спокоен, а вот рекруты заметно
оживляются. Один из них аж переминается с ноги на ногу.
— Ну попробуйте...
Тиина изгибается как королевская
кобра, готовая биться с мангустом до последнего вздоха. Она широко
раздвигает ноги — практически в шпагат, выставляя туловище вперёд —
на врага. Её подбородок и грудь почти касаются пола... Почти. Лишь
на носочках она держит равновесие. Атаковать из такой позы способны
только обладатели альвийских ног.