-Когда-нибудь...
299 год от З.Э. Сарнор. Фарсат
Бахим, сколько себя помнил, был рабом. Рождённый в городе
работорговцев, он был одним из тысяч таких же людей. Лишённые
права, воли, голоса и других благ, которыми Добрые Господа
одаривали друг друга.
С самого детства Бахим верил, что не должен жить такой жизнью,
хотя его мать всегда убеждала их с братом в обратном.
Долгие годы бесконечной работы. Целое море пролитой крови, пота
и слёз. Терпение иссякало, а вместе с ним росла ненависть. Ярость,
пропитывающая его насквозь. Каждый взмах мотыгой, каждый
перенесённый мешок с едой, которую он никогда не попробует. Всё это
накапливалось, словно глиняный ком.
"Почему я должен работать на них"?
"Почему я должен клянчить еду и благодарить новый день, за то
что проснулся живой"?
"Почему они живут как Боги, а я засыпаю в грязи"?
Сотни подобных вопросов крутились в его голове. Его добрый брат
Саким всегда успокаивал его, предлагая просто смириться и
радоваться тому, что есть. Его тихий характер и подобострастие
перед Господами раздражало и злило. Презренные замечания хозяев
Саким воспринимал, как похвалу.
"В нём сильна ягнячья кровь его шлюхи матери" говорили они. А
глупый брат только и мог, что соглашаться с этим.
В отличие от родственника, Бахим в последние годы всегда был
наказан. Урезанный паёк и удары хлыстом сыпались, как из рога
изобилия. Он никогда не забудет мерзкий смех Раздара, пока ему
прижигали факелом руку.
Не вытерпев подобного, он сорвался и забил одного из охранников
камнем. Первый удар, сделанный на адреналине, опрокинул ублюдка на
землю. Валяясь в грязи, он стонал от боли, прося о пощаде.
Смотревший на него Бахим в тот миг осознал, что нет в них
никаких "господ", они просто такие же люди и, как и у всех людей, в
них течёт кровь.
Второй удар. Третий. Четвертый. Уже давно на месте головы
охранника была кровавая каша из смеси земли и мозгов, но Бахим
продолжал бить, пока его не скрутили другие стражники Алома
Раздара.
Долгие недели они пытали его себе на потеху, пока хозяин Раздар
не приказал привести раба себе на ковер. Покрытый ссадинами и
синяками, он с ужасом смотрел на связанного Сакима, которого
сбрасывали в яму с голодными псами.
Одичавшие и озлобленные псы разорвали Сакима на куски. Пока тот
слёзно умолял Доброго Господина простить его.