Несмотря на жару, внизу было очень зябко и сыро, к тому же, в
подвалах все пропахло жутью, страданием и смертью: низкие сводчатые
потолки, склизкая каменная кладка, полутьма, штабеля человеческих
черепов и костей, ржавые цепи и решетки – меня даже начал бить
нервный озноб.
- Здесь мы храним вино, ваше преподобие... – сгорбленный
старичок бодро шлепал сандалиями по склизкому полу, неся фонарь в
левой руке. – Здесь тоже, а там – камеры для провинившихся...
- А здесь что? – я заметил в полумраке окованную железом дверь в
одном из коридоров.
- А там... – брат Люка пожал плечами. – Там камера дознания и
комнаты смирения. Но эти помещения уже лет сто не используют.
Меня разобрало любопытство. Камера дознания понятно, а что за
комнаты смирения?
- Открыть можете?
- Конечно, я там иногда убираюсь, – брат Люка снял с пояса
связку ключей. – Вот только мне тяжеловато самому дверь открывать,
разбухла от сырости...
Заскрежетал замок, Сопровождавший меня Мигель с подручным
навалились и дверь с противным скрипом открылась.
Комната дознания оказалось банальной пытошной, с довольно
разнообразным инструментарием: дыба, пытошные столы, испанские
сапоги и прочая жуткая хрень. Причем все выглядело готовым к
использованию.
- Ухаживаю по мере сил... – скромно потупился брат Люка. – А
вдруг понадобится. Да и руки соскучились по делу. Насколько мне
известно, в нашем аббатстве хотели устроить трибунал инквизиции,
вот и соорудили камеру, но, увы, она не пригодилась.
Смотритель печально покивал, явно сожалея, что пытошная не нашла
своего применения.
Я на него подозрительно покосился.
- А кем вы были в миру?
Старичок тоскливо вздохнул.
- Палачом, ваше преподобие в славном городе Лилле. Но я давно
отошел от дел и нашел покой в смирении.
Я не стал комментировать его прежнюю профессию, но обязал
старика и впредь ухаживать за камерой пыток. Действительно, я вдруг
пригодится. Пытошная очень полезная штука, хотя бы просто для
наглядного действия.
А вот дальше... дальше он мне показал эти самые камеры смирения,
которые оказались...
Черт... даже не знаю, как назвать узкие выемки-пеналы в стенах,
с кольцами для рук, ног и шеи, явно предназначенные для
замуровывания живых людей. Догадаться было нетрудно, к тому же на
их предназначение намекали аккуратно сложенные штабеля кирпичей
рядом с ними.