Из всего вороха забот самым незначительным был вопрос недоимок;
некоторые арендодержатели тянули с оплатой или вовсе не платили, но
я особо не огорчился – выбивать долги как раз проще всего, заодно и
развлекусь от церковных радений.
Когда голова вконец разболелась, я отправился на свидание с
Бонифацием, чтобы разговорить на предмет спрятанных денег. А для
пущей сговорчивости предпринял некоторые меры.
Казалось бы, чего проще разговорить отдельно взятого мерзавца,
особенно при наличии хорошо оборудованной камеры пыток. Но, увы, в
моем нынешнем положении не все так просто. Пытать церковнослужителя
нельзя, особенно другому церковнослужителю. То есть, вполне можно,
но надо всегда помнить о «компре», которую могут использовать
против меня. Поэтому пришлось импровизировать.
- Аve, María, grátia pléna; Dóminus técum; benedícta tu in
muliéribu-uus... – хрипло тянул Мигель, держа на вытянутых руках
распятие.
Следом за ним гуськом шли мы, а в арьегарде топали три
послушника таща тачку с известковым раствором и инструментами.
Рясы с глухими клобуками, хриплый речитатив, эхо мерных шагов –
со стороны процессия смотрелась жутковато, особенно в антураже и
так жуткого подземелья.
- Что? Что это? – при виде нас валявшийся на гнилой соломе в
своей клетке Бонифаций вскочил. – Зачем? Что вы собираетесь делать?
Я никуда не пойду...
Мы выстроились молча перед клеткой.
Смещенного с поста аббата забила дрожь, он стал сильно заикаться
и повалился на колени.
- З-зачем известь, з-зачем? Г-господи, не надо, я м-молю-у-уу
вас...
Я молча подал жест, Бонифация вытащили из клетки и заломив руки
повели в помещения с нишами для замуровывания.
Послушники начали мешать раствор, а Мишель с Леоном принялись
надевать на аббата цепи.
Я подождал, когда они закончат и подошел вплотную к
Бонифацию.
- Я все скажу, все!!! – заныл тот, заливаясь слезами и слюнями.
– Молю, не надо! У меня есть золото, много золота, я отдам все!
Я склонился к нему и тихо сказал:
- Нас не волнует корысть, мы заботимся только о вашей душе, сын
мой...
И подал сигнал.
Очень скоро лег первый ряд кирпичей, следом второй. Кладка
медленно и верно поднималась.
Бонифаций гнусаво завыл, из рта потекла слюна, он забился в
нервном припадке и повис в зажимах.
Я понял, что могу переборщить и жестом отослал всех кроме
Саншо.