Александр старше на двенадцать лет,
он вступил в пору расцвета зрелости. Как там сказано у Солона?
"Всякий в седмице четвёртой уже
достигает расцвета
Силы телесной, и в ней доблести
явствует знак.
В пятую – время подумать о браке
желанном мужчине,
Чтобы свой род продолжать в ряде
цветущих детей"[4].
Как раз, пятая седмица Александру.
Ну, а что с голой женщиной на ложе делать, он ещё в третью
узнал.
Сильные руки подхватили Клеопатру,
закружили по комнате, срывая свечное пламя. А что потом было, о том
мужчине прилюдно говорить не следует. Хоть и знают все, но одно
дело прелести да умения флейтисток обсуждать, а другое – законной
жены. Что же до Клеопатры – опытный и терпеливый муж любые оковы с
души снимет. Что рабыни нашептали, все забыла наперво, но едва руки
мужнины ласково по коже заскользили, и вспоминать не пришлось. Сама
всему научилась.
И начались дни счастья, о каком даже
мечтать нельзя. Одно плохо, как ни прислушивалась к себе Клеопатра,
сердце заставляя замереть, а все впустую. Не зарождалась жизнь. Год
прошёл, Александр хмуриться начал. Говорили ему: "Так бывает".
Конечно, бывает. Все знают. Нет в том ничего странного, на все
богов воля. Но беспокойно на душе. А потом, в один прекрасный
день...
"Непраздна я".
Как он пировал на радостях! Слуги под
руки до ложа довели, ноги царя уже не держали, а язык и вовсе
одеревенел. Клеопатра лишь снисходительно посмеялась.
Потянулись дни томительного ожидания.
Царицу холили, лелеяли, пылинки сдували. И вдруг молния среди
нетронутой синевы: брат мёртв...
Что бы с ней могло статься, если бы
они были близки, как настоящие брат с сестрой? Впору было бы сразу
за две жизни беспокоиться начать. А так, метнулись пальцы к губам,
расширились глаза, да сухими остались. Александр и без того заботой
окружил, а тут и вовсе одну ни на минуту не оставлял.
Вскоре ожидание разрешилось
младенческим криком. Мальчик, Неоптолем, в честь деда названный,
родился здоровым. Весь мир для Клеопатры убрался в тень, а его
место занял сын. И все было бы хорошо, если бы в Додону не
пожаловала, злющая на всё и вся, мать.
После гибели сына, единственного
боготворимого ею и, как она думала, любимого человека, Олимпиада,
не поладив с Антипатром, приехала в Эпир к дочери и брату. Для
Клеопатры настали чёрные времена. Хорошо вдалеке быть храброй,
продумывать дерзкие ответы. При встрече с матерью, у молодой царицы
подкосились ноги. Она так и не смогла ни в чём возразить, сбивчивое
лепетание застревало в горле под пристальным властным взглядом. И
вот результат: сын, больше жизни любимый, обожаемый мальчик, плачет
у неё на руках...