– Сначала? Тогда начать следует
Кратеру. Он был при Фермопилах, я – нет.
Все взгляды обратились на таксиарха.
Тот поскрёб щетину, неопрятными клочьями выделявшуюся на красных от
холода щеках.
– Что я могу сказать нового? Полагаю,
царю все известно. Я видел лишь кусочек драки, причём не худший для
нас. Когда Эвмен, – Кратер не глядя мотнул головой в сторону
кардийца, – прибежал и начал кричать, что все потеряно, я сначала
не поверил, но он был так возбуждён...
– Трусость одного человека вполне
способна погубить войско, – холодно произнесла Олимпиада.
Кардиец взглянул на неё, но та даже
не повернулась в его сторону, пожирая глазами таксиарха.
– Трусость? – Кратер несколько
опешил, – Эвмен был при мече, меч в крови...
– Я не хочу устраивать здесь суд, –
вмешался царь, – Миртала, прошу тебя, не делай поспешных
выводов.
– Прости государь, – встрял
Эакид, – мы сильно отклоняемся в сторону. Что произошло у Врат, нам
известно, равно как и доблесть Кратера, спасшего изрядную часть
войска. Однако последние три месяца вести, что доходят до нас,
изрядно противоречивы. Например, были и такие, будто молодой
Кассандр, отбив атаки фракийцев на Амфиполь, выдвинулся к Пелле,
дабы противостоять Линкестийцу.
– Не более чем слухи, – печально
вздохнул Полиперхонт, – сын Антипатра действительно все ещё
удерживает Амфиполь, но не более того. Мы собрали новое войско, но
никаких сражений в Македонии не было. Линкестида поддержала сына
Аэропа с таким жаром, что никто не рискнул встать против неё.
Македоняне устали от невзгод и не горят желанием воевать. Люди
принялись разбегаться по домам. Повсюду разговоры, что Линкестиец –
царь вполне законный. А то, что его поддерживают афиняне, войска
которых вошли в Пеллу, Эги, Пидну... Что же, они не насилуют и не
грабят. А люди Линкестийца без устали напоминают, как милосердно
обошлись с Македонией, учитывая то, как Македония поступила с
Фивами...
– Ложь! – выдохнула царица.
Полиперхонт сделал вид, что не
заметил.
– Линкестиец очень красноречив и
убедителен.
– Это Демосфен в его тени убедителен,
– вставил Эакид.
– Возможно, – не стал спорить старый
стратег, – так или иначе, но очень скоро оказалось, что опереться
не на кого. Государство Филиппа превращалось в труху, как
источенный жуком-древоядцем старый корабль.