Пусть Лёха с первого взгляда может показаться несерьезным, но в нужный момент он всегда проявляет свою истинную сущность.
- Спасибо, - немного растеряно ответил я.
Лёха сам проявил инициативу, я его об этом не просил. Думал, конечно, насчет детского сада, но на перспективу.
- Не за что, - друг улыбается. – Мы своих не бросаем. Да и малая твоя матёрая. Уверен, она быстро найдет общий язык с другими детьми.
Я был очень благодарен Лёхе за его помощь, правда, благодарность эту, кроме сухого «спасибо» никак иначе не сумел выразить. Трудно мне это дается.
Мы замолчали. Ноябрьское солнце выглянула из-за облака. Ко мне прямо на рукав куртки вдруг села синица. Так близко эта птица к нам еще никогда не подлетала. Соня всё еще опираясь ладошкой о мое колено, удивленно посмотрела на синицу. В больших голубых глазах отразилось столько неподдельного восторга.
- Па-па! – воскликнула Соня и затопала ножками от переизбытка эмоций.
Синица, конечно же, улетела, но я так ярко запомнил ее, легко порхающую в воздухе. Запомнил радостный взгляд дочери и ее это первое, совсем смешное, но безумно тёплое и трогательное «па-па».
6. Глава 6. Визит прошлого.
Наш страх — это источник храбрости для наших врагов.
— Т. Манн.
Это был сон. Кошмар. Кошмар, который когда-то случился со мной наяву. Всё та же квартира, в которой мы теперь живем с Сонькой. Правда, обои другие и мебель другая, и вообще обстановка не та, что теперь. Мне тринадцать. Я стою в дальнем углу залы и беспомощно смотрю на то, как по комнате суетятся медработники, которые приехали всего лишь несколько минут назад. У меня в глазах всё плывёт. Я вижу ее руку. Она какая-то другая, какая-то будто неживая, принадлежащая кукле или восковой фигуре. Мне больно. Так больно. А еще очень страшно. Хотелось к Дашке, но она на тот момент еще училась в другом городе.
Обхватив себя руками, я ушел в коридор и зажмурился до образования серебристых точек перед глазами, думал только о том, чтобы всё было хорошо. Но это хорошо так и не пришло. Когда в спальне повисла мимолетная тишина, я всё прекрасно понял. Пусть мне было всего лишь тринадцать лет, и я многих вещей еще до конца не понимал в силу своего возраста, но в тот момент всё стало ясно. Мама умерла. Не спасли. Зажав рот ладонью, я надрывно заплакал. Так же я плакал уже годами позже, когда остался один на руках с маленьким ребенком.