Вот это другое дело. Мы все заулыбались. Потому что достигли
своей цели.
— А нам и не нужны удобства, — ответил Лейф. Кивнул нам и указал
на лагерь. — Мы сами из простых людишек. И не знатные бабы. Поэтому
обойдемся.
Всадники поскакали обратно к лагерю. С нами остался черноусый и
еще пятеро. Пехота дождалась, пока мы проедем и тоже пошла
обратно.
Мда, неужели они так доверчивы? И не будут нас обыскивать?
Когда я проезжал мимо черноусого, он вдруг указал на меня.
— Эй, ты!
Я остановил Октагона. Поглядел на черноусого. Вблизи видно, что
он уже не молод. Лет тридцать, если не сорок. Морщины на лбу и
скулах, длинный нос. Загорелая кожа, вся в крапинках. Внимательные
карие глаза.
— Ты тоже купец? — спросил он.
Мне кажется или этот урод слишком много себе позволяет? Я
почувствовал раздражение.
— А ты тоже воин? — спросил я в ответ. — Как тебя зовут?
Я заметил, как Лейф напрягся впереди. Думал, что сейчас
черноусый разозлился. Но мне было плевать.
Черноусый усмехнулся.
— А ты дерзкий, торговец. Ну, хорошо. Меня зовут Лешек. А
тебя?
Я чуть поклонился. После того, как показал зубы, можно их
спрятать.
— А меня зовут Гуннар.
Черноусый Лешек покачал головой.
— Рожа у тебя бандитская, Гуннар. Уверен, до того, как стать
купцом, ты много ездил на ваших ладьях. И награбил немало
добра.
Так, а это что такое? Чтобы это значило? Этот волк и в самом
деле почуял запах крови, исходящий от меня? И что же он теперь
будет делать?
Я посмотрел на Лешека. Он пристально глядел на меня и теперь уже
не улыбался. Такое ощущение, будто он сейчас достанет меч и
бросится на меня, чтобы вспороть брюхо. Мы уставились друг на
друга, как будто играли в гляделки.
Остальные наши мнимые купцы тоже приостановились. Да и вражеские
пехотинцы тоже замедлили шаг. Конные воины, те, что остались с
нами, глядели на Лешека, готовые по его приказу мгновенно
накинуться на нас и разорвать в клочья.
Сначала я не хотел отводить глаза. Но потом поглядел вокруг и
понял, что нам не справиться со всей этой ватагой. Ладно. Если я
хочу, чтобы мы завершили эту миссию, придется сделать вид, будто я
сдался.
— Купцы будут страшнее любых разбойников, — проворчал я, отводя
глаза. — Кто скажет, что это не так, пусть отрежет мне палец.
Черноусый смотрел на меня, потом вдруг рассмеялся. Видимо, ему
понравилось мое высказывание. Он кивнул и сказал, все еще
посмеиваясь: