Соловьёв догнал Субботина только в
раздевалке, потому, что тот не успел одеться, с психу даже не
удосужившись вытереться. Футболка не лезла на мокрое тело
скрутившись на спине.
- Да стой, ты, Серёжа! – плачущим
голосом пытался остановить «друга» банкир.
- Да пошёл ты! – брезгливо отвернулся
от него Субботин. – Как Скляра тебе на блюдечке с голубой каёмочкой
и с десятью миллионами кредитных денег, так нормально… Спасибо,
Серёжа, а…
Он не закончил.
- Да, тьфу на тебя.
- Ну, прости! Прости! Бес попутал!
Серёжа!
Соловьёв, серьёзно, едва не плакал.
Полковник, не смотря на псих Субботина, видел ситуацию, как бы со
стороны.
- Отдай за сто, - сказал он
неожиданно.
Соловьёв выпучил глаза и стоял
несколько долгих секунд, делая попытки, но не умея вздохнуть.
Субботин зло смотрел ему прямо в глаза и банкир чувствовал, как
тонет в них. И глаза почему-то у бандита были синие-синие.
Полковник ничего не придумал лучшего, как стукнуть «друга» по спине
ладонью. Воздух с сипением вошёл в лёгкие и банкир закашлялся.
Присев на скамейку, Соловьёв посидел некоторое время, тяжело дыша,
потом прохрипел:
- Это ведь нулевой процент…
- Не нулевой, а минусовой. Снова меня
надурить хочешь? Ладно, не ссы. Давай под два процента в месяц в
банк и один лично тебе?
Соловьёв сглотнул.
- А сколько надо?
- А сколько дашь?
- На три месяца? – переспросил
банкир.
У Соловьёва вдруг промелькнуло в
глазах понимание.
- Ты в ГКО что-ли хочешь поиграть?
Зря. Они подсдулись в июне-июле.
- В этом и в следующем месяце будут
покупаться по сто четыре, в октябре девяносто в декабре снова сто
четыре.
- Если купить в сентябре, можно
навариться вдвое, - прикинул банкир. – А ты точно знаешь
котировки?
Сергей скривился.
- Сорока из «Онэксима» принесла.
- «Онэксим» банк? Это серьёзно. Они
главные игроки. Потанин рулит. Но… Не ссыкотно? Ты же никогда не
был игроком. Тебя даже в бильярд по сотенной не заставишь играть, а
тут вдруг: «Сколько дашь?». Они по миллиону ты знаешь?
Облигации.
- Это, Виталя, номинал, а продаются
они в полцены. Ты опять меня…
- Да, нет, - скривился Соловьёв. -
Просто вылетело из головы. Ну да, номинал у них сегодня у нас
шестьдесят. Цэбэ же сам не торгует. На аукцион выставляет и нас
заставляет покупать. Мы уже с наценкой мал-мала.
- О! Мне без наценки, по дружбе,
да?
- Ну ты совсем, Абдула! Задушить меня
хочешь? Меня же уволят.