- Хорошо, я согласен. Но у меня будет несколько условий.
- Справедливо, - согласился директор, поправив на пальце кольцо.
Нервничает, что ли? Похоже, для него наш договор имеет решающее
значение. – Какие именно условия?
- Во-первых, вы не станете требовать от меня то, что я делать не
хочу по собственным моральным или принципиальным
соображениям.
- Это разумно, - кивнул Аркадий Николаевич.
- И второе, вы расскажете о моем отце всё, что вам известно. Я
хочу знать, что он за человек, а вы, судя по всему, раньше часто
пересекались.
- Почему не спросишь у него самого? – во взгляде директора
мелькнуло скрытое беспокойство.
- Я только несколько дней назад узнал, что он мой отец, -
фыркнул я. – И как-то не горит желанием выкладывать информацию
сразу, на блюдечке, предпочитая отделываться намёками и
шуточками.
- Прям как ты, - прошептал Макс. Меньшиков тихонько
рассмеялся.
- Возможно, - не стал спорить я. – Но, согласись, сложно
откровенничать, когда то, что мы родственники, буквально только что
выяснилось.
- Хорошо, я расскажу тебе всё, что мне известно, - Аркадий
Николаевич подошел ближе. –По рукам?
Я поднялся, протянул ладонь.
- По рукам, наставник.
Мы скрепили договор рукопожатием.
- Вот и славно, - улыбнулся директор. – В таком случае…
Его прервал звон разбившегося стекла, гулкий хлопок, когда пуля
встретилась с телом – и расплывшееся на груди алое пятно. Меньшиков
изумленно взглянул на рану, после чего рухнул на пол.
- На пол! – крикнул я, бросаясь под стол. Взглянул на директора,
по биению сердца понял, что он еще жив. Но ненадолго – жизнь
утекала из тела вместе с кровью – рана оказалась паршивой. –
Зашибись начало сотрудничества.
- Макс, давай дуй за медиком, и позови кого-нибудь из учителей,
- приказал я, глядя, как тяжело дышит Меньшиков. Но дышит! Хотя,
казалось бы, по центру груди кровавое пятно, и лужа уже натекает
под телом директора.
Приятель без лишних вопросов перекатился, минуя возможную линию
обстрела, затем вскочил и помчался в коридор.
Я выбрался из-под стола, приблизился к Аркадию Николаевичу.
Аккуратно рванул пиджак, затем, увидев рану, присвистнул. Пуля
прошла прямо через центр груди, к моему глубочайшему удивлению, не
задев жизненно важных органов. Ни лёгкие, ни сердце не пострадали,
что странно. Я был уверен, что выстрел проделан грамотно. Выходит,
Меньшикова не собирались убивать? Тогда что это – предупреждение,
угроза? Покачав головой, стянул с себя пиджак, затем рубашку,
оторвал длинную полоску ткани, туго перетянул рану. Жаль,
обработать нечем, но хоть немного кровь остановлю, хочется
надеяться.