Успокойтесь.
- Так в полицию надо...
- Надо, я звонил... Только праздники...- почесал я пузо,
покрытое
подсохшей какой-то гадостью. Лучше даже не думать, в чем я
весь
угваздался. Сегодня ночью я подвергся таким унижениям, что это
не так
уж и важно.
- Но ведь это же незаконно. И...
Боже, дай мне сил не убить эту дуру. Хотя... Девчонка же
молчит,
обихожена и...
- Слушайте, а вы не хотите подзаработать, Галиночка Павловничка?
Я в
два раза зарплату увеличу. И уборка не нужна. Только
утихомирьте
монстра, пока я не разберусь с этой проблемой.
- Нет, у меня внуки. Праздники же. И сегодня я до двух только.
Вы же
помните? – в голосе уборщицы появились учительские интонации.
Да
твою ж мать.- Ребенка нужно сдать соответствующим органам.
Вы
взрослый, адекватный мужчина. Это же просто, как дважды два.
- Вы правы,- наконец превращаясь в себя, сказал я. Бывшая училка
права.
А я действительно что-то баком прыснул.- Я сейчас схожу в душ и
займусь
этим недоразумением. Сегодня до двух вы будете заниматься
ребёнком. Я
думаю, что успею закончить формальности к этому времени.
Так. Сейчас в душ, потом...
А потом я нашел чертов конверт, брошенный курочкой снегурочкой
на
журнальный столик, специально так, чтобы я увидел и не прошел
мимо.
Зачем я прочел письмо? Зачем? Что хотел кому доказать? Что я не
трус?
Да, я не трус, я долбач и придурок. На хрена мне были нужны эти
знания?
Доказал, мать его. И что делать дальше?
В конверте лежало свидетельство о рождении и маленькая
записка.
Софья Баранкина
-Сонька, выходи. Я сколько ждать буду, пока ты там наплещешься?
–
заколотилась в двери ванной Катюшка. Я нехотя приоткрыла глаза
и
глянула на дисплей телефона. Всего десять минут мне удалось
понежиться
в обжигающих водяных объятиях нашей старой, пошарпанной
купели.
- Кать, имей совесть. Я только начала,- простонала я, и начала
сползать в
пену, мечтая с головой уйти под воду, чтобы не слышать воплей
сестры. Я
ее очень люблю, но...
- Косметику мою смотри не трогай. И учти, мне в универ через
полтора
часа,- громко рявкнула Катюшка. И еще раз ботнув кулаком по
фанерной
воротине, ушла. Я тоскливо глянула на угловую полочку,
заставленную
пузырьками, флакончиками, какими-то красивыми коробочками и
вздохнула. Моей сестре удается невозможное – окружать себя
вещами, о
которых мне и мечтать не приходится. Хотя я и ношусь савраской
с