Пошёл первый и последний снег в этом году. Не то чтобы снег – жалкие белые крохи вместо красивых медленных хлопьев. Глупо забирать у человека жизнь в пятницу под Новый Год. Хотя чего это я? Ничего личного, как они говорят. Нет, пусть ещё поживёт немного, а я доем свой чёрствый хлеб и допью ледяную минералку. Эх, сейчас бы блины на блюдце…
Вот все вокруг празднуют, а этот человек одиноко лежит здесь. Даже бегущая мимо чёрная кошка, почуяв меня, развернулась, и, шипя, умчалась прочь. Может, если я заберу его душу, так будет лучше? Нет, не моё! Так думают только люди, я же всего лишь исполняю, но не решаю ничего. Зачем мне думать, переживать? Но почему-то иногда я умею это делать. А жаль… Эх, если бы у меня было постоянное тело, тогда и сердце болело бы всегда. Нет, не надо этого. Люди ведь слишком несчастны. Наверное, даже больше, чем я. Они все слишком разные: богатые или бедные, но такие недолговечные, что похожи на мотыльков. Летят прямо на свет, не замечая друг друга, сгорают, не оставляя следа. А тот, кто успеет задеть лампочку крылом, всего лишь смахнёт с неё пыль – не более.
Минералка кончается быстро. Хоть бы мусорку поставили, а потом ещё удивляются, что бутылки везде валяются. Опять придётся руками её расплавить… Липкая, как пластилин, чернота на ладонях и между пальцев, мерзкий запах горящего пластика – всё, нет бутылки. И руки налились неестественным для меня теплом. Резкий взмах кисти – капли жидкого пластика упали на ледяную землю, зашипели и замёрзли.
Тихо до рези в ушах. В голове не осталось мыслей, только давящая боль. Сердце уже остановилось, но тело ещё конвульсивно цеплялось за жизнь. Оно хотело кричать, только оставалось немым. Так под водой хочется вздохнуть и забываешь, что, если открыть рот, вода наполнит лёгкие. Все ощущения смешались, как на первом свидании, как во сне, но всё это неточно. Закончить жизнь совсем не то, что начать её. Есть общие моменты: боль, облегчение, миг полёта. На этой грани слова теряют смысл. Остаются даже не ощущения, даже не чувства, а что-то слишком тонкое, невыразимое, ничтожно главное, осмысленно вымученное. Это меньше тени точки в нуле. Человек продолжал неподвижно лежать. Даже на расстоянии мне было понятно, как спокойно леденело тело.
Прекратился снег, замер ветер, далёкий фонарь перестал мигать, звуки утонули во внезапной тишине. Ни в одном окне не погас и не зажёгся свет. Тень без предмета склонилась над лежащим человеком. Тело уже расставалось с душой. Она легла мне в руки, тёплая, как свежий хлеб, круглая, как мяч, живая, как этот человек сегодня утром. Увидела ли она в моём силуэте крылья или рога с хвостом, не так уж и важно. Мои руки метнули её в небо, как люди подбрасывают голубей. Силуэт же растаял снегом. Мне не важно, взлетит она или упадёт. Я просто делаю свою работу, точно так же как токарь доводит деталь до совершенства. И мне не дано увидеть смерть – потому что я не отражаюсь в зеркалах. Может быть… Кто я? Да нет, это глупости.