Наташа с сыном уселась в глубокое кресло, и почти засыпала.
– Милая, подожди, расскажи немного мне, что ты знаешь про серебро.
– Клад серебра нашел под забором у соседа? – говорила она зевая.
– Если и найду, то мне нужно понять, что это за серебро, а не другой металл?
– Есть простые приемы, – скучая говорила жена, словно только этим и занималась.
– Тогда расскажи!
– Можно взять иголку, провести ей по поверхности изделия. Если царапины не будет то это серебро. Она затягивается так быстро, что не увидишь. Потому, что серебро хороший проводник тепла и электричества. Если его опустить в горячую воду, то оно сразу станет горячим, а подделка будет теплой.
– Какая ты у меня умница!
– Не хуже Маши?
И Наташа погрозила ему пальцем. Остап сделал вид, что спит. А Наташа видела, что он притворяется, и продолжала говорить:
– О серебре говорят, как и защитнике от многого: и воду им освящают. Оно убивает микробов. И серебряные вещи отпугивают вампиров. Люди носили амулеты из серебра и говорили, что это «слезы Луны».
Наташа сама увлеклась воспоминаниями о своем переводе статьи. Она скучала о работе и говорила очень долго, пока поняла, что муж и правду заснул.
Сама она тоже стала дремать.
***
На другой день они спали дольше обычного. Уазик не подал сигнал, проехал мимо. Рабочие сказали, что Остап заболел. Но зато сынок подал голос, да и сосед Анатолий кричал в окно: звал Остапа поговорить. Наташа еле – еле разбудила мужа. Но тот вначале пошел в ванну, после этого еще чаю попил.
– Тебя сосед звал, звал, и видно ушел. Что за привычка у него: орать по утрам, – ворчала жена.
– Выигрывает тот, кто дольше держит паузу, – сказал важно Остап. Он эту фразу как- то услышал по телевизору, она ему понравилась, и когда он вспоминал про неё, то держал паузу.
Но чаще всего забывал и говорил много чего невпопад. Но эти слова воспринимались собеседником, с иносказательным смыслом, тогда собеседник молчал, или просил разъяснить сказанное. Остап привыкал к этому, а фразы, отпускаемые им, были из любимых романов Ильфа и Петрова, из «Золотого теленка» и «Двенадцать стульев». Он мог сказать в разговоре так: « Мы им этого не простим! Или: «Я не протягиваю руку за кислым молоком!», «Я – свободный художник и холодный философ» и многие другие. Иногда собеседники восторгались точностью его выражений, но иногда пожимали плечами, и говорили: «Может это и так».