В тихом омуте, где тоненькая ряска
прячет сто чертей, а не речную грязь,
в тихом омуте русалка завелась.
Расскажу тебе не выдумку, не сказку:
расскажу тебе, как в омуте моём
ты нашла свой дом, свой тихий водоём.
Ах, русалка с опьянёнными глазами —
глубоко ныряешь – не видать хвоста!
Ты в мой омут завернула неспроста.
Взбудоражила, как ряску, злую память,
потрясла второе дно моей тоски…
В целом мире – две русалочьих руки.
В целом море – лишь одна душа морская!
Ах, русалочка, зачем явилась мне?
Уплываешь безоглядно по волне.
Укоряешь – будто я не отпускаю!
Я и рада бы, да разве ж я могу?
Навья девочка на дальнем берегу.
В тихом омуте – разбуженным потоком,
говорит твоё отсутствие во мне.
Навья жёрдочка на дальней стороне.
Взбаламутила мне душу ненароком.
Ах, морока земноводная моя,
кожа тонкая – сквозная чешуя.
Ах, родная – чужеродная – моя.
В тихом омуте – пристыженные черти…
Нет соломинки – тем пуще я тону.
Ах, русалочка, дай руку – хоть одну!
Хвост твой по сердцу – не по водице чертит
круг за кругом; друг за другом – да на дно…
Ах, русалочка, с тобою – всё одно.
То ли небо – то лм море, то ли речка —
то ли сердце человеческое: глядь —
ты из сердца улетучилась опять.
И не женщина, и не ребёнок: нечто,
двуединство – чья врождённая черта!
В тихом омуте, я вижу, ни черта
не осталось от русалочьего плеска.
Что же делать? Утопиться бы, да не с кем.
Ты хвостом махнула – как рукой с холста
нарисованную красоту смахнула…
Как по берегу ударила веслом…
Ах, русалочка, с какого ты аула
и каким тебя теченьем унесло?
И откуда ты разлуки зачерпнула?
В тихом омуте, где тоненькая вязь
прячет сто чертей, а не речную грязь,
лихо в омуте: русалка извелась.