Город стоял, окруженный такими полями и огородами, – благодаря этому окрестности хорошо просматривались с его башен и стен, и горожане в случае, если к городу подступал неприятель, успевали его загодя обнаружить, выбрать цепи подъемных мостов и запереть ворота.
В мирное же время подъемный мост был перекинут через опоясывающий городские стены глубокий ров, ворота оставались открытыми настежь, и лишь ленивый бородатый стражник с алебардой интересовался теми, кто желал оказаться по ту сторону укреплений.
Для Гретхен, никогда не видавшей города, все это – и стены с башнями, и глубокий ров с подъемным мостом на цепях – выглядело форменным чудом. Вторым уже чудом за этот богатый на чудеса день. Шагов двести не доходя моста, она невольно остановилась и принялась, задрав голову, рассматривать исполинские сооружения. Как много камня здесь! Сколько же народу трудилось, чтобы сложить все это!.. Казалось, что вовсе не горожанами созданы эти высоченные укрепления, а сами они, подобно траве или деревьям, выросли здесь из земли и затем расцвели во всей своей красе прежде невиданными каменными цветами…
«Э-э… послушай-ка, девочка… – Тимофей вдруг прервал ее мечтания, – я, знаешь ли, нахожу, что будет лучше теперь, если ты вновь возьмешь меня в свою дурацкую корзину… ей-богу, я сделал сегодня для тебя довольно – все лапы вон сбил, пока шел по этой мерзкой дороге… едва ли какой другой кот на такое сподобился бы… ну, да ладно…»
Кот приподнял правую переднюю лапу и попытался развернуть ее к себе подушечками пальцев, словно бы ища подтверждения сказанному.
«И, к тому же, для меня здесь становится небезопасно, – он вернул конечность в исходное положение, – рассказывали, что вокруг городских стен собаки рыщут во множестве… голодные и крайне, слышишь, крайне дурно воспитанные!..»
Гретхен посмотрела на кота и улыбнулась: какой же он милый и предусмотрительный зверь, хоть и ворчливый, само собой!
«Конечно, конечно, дорогой кот, – произнесла она вслух, – теперь уже мне совсем не трудно посадить тебя в корзину – ведь до города осталось совсем немного, и у меня наверняка хватит сил…»
Цепляясь когтями за ивовые прутья, Тимофей взгромоздился поверх корзины, затем нырнув в нее с головой, какое-то время шумно возился там, внутри, устраиваясь поудобнее, наконец, из корзины показались его белые уши и потом уже – голова полностью: