И за всем этим с невозмутимостью надзирал ажурный флюгер-петух со шпиля городской ратуши…
От чар созерцания девочку освободил Тимофей, все это время следивший за ней из глубины каморки. Благостно мяукнув, он вдруг спрыгнул с сундука на пол и затем, прежде чем Гретхен сумела что-либо понять или хотя бы посторониться, в три прыжка сиганул в окно – туда, где всего двумя локтями ниже начиналась черепичная крыша соседнего более низкого дома.
«Кот, кот, вернись!» – со смехом закричала Гретхен вдогонку, но Тимофей, казалось, не слышал. Очутившись на воле, он принялся чесаться и потягиваться, нежась в теплых лучах утреннего солнышка. За ночь передняя лапа кота (если только она и впрямь пострадала в драке), по-видимому, выздоровела совершенно – по крайней мере, он больше не прихрамывал, а наоборот – вышагивал по глиняным черепкам с какой-то чарующей грацией, словно бы имел обыкновение ходить по ним всю свою жизнь. «Иди же сюда, Тимофей!» – лишь осмотревшись не спеша по сторонам, тщательно обнюхав черепицу у себя под ногами и даже поскребя ее чуток когтем, кот, наконец, подчинился и весьма нехотя вернулся в комнату.
«Что ж – городок ничего себе… жить здесь можно… – пробурчал он по возвращении, – Судя по запахам, жители здесь имеют обыкновение есть на завтрак мясо… Мышами, правда, пахнет тоже – и это хороший знак, как ни крути…»
В это самое время раздался стук в дверь – не сильный, но довольно настойчивый. Услыхав его, Гретхен мгновенно вспомнила и про Мастера Альбрехта (а это явно был он), и про свой с ним давешний договор – а вспомнив, спохватилась, что так и не удосужилась спросить накануне, в котором же часу должна она приступить к исполнению новых своих обязанностей.
Домашней работы у Мастера Альбрехта и в самом деле оказалось не так чтобы слишком много. С привычным для Гретхен хозяйством деревенского мельника, где было множество людей, лошадей, коров и других животных, где все время что-нибудь случалось и где все кричали, размахивали руками и ругались, – даже сравнивать было смешно. Впрочем, там, в деревне, кроме Гретхен работали и другие члены семьи, тогда как здесь она была одна-одинешенька, все решала сама и за все отвечала тоже сама и только: Мастер Альбрехт, убедившись, что девочка понятливая и старательная, наскоро объяснил ей, что и как, и затем уже не считал нужным интересоваться подробностями. Пожалуй, его и впрямь несложно было бы обмануть, если бы кто-то действительно задался подобной целью, – надо ли говорить, что нашей Гретхен такое даже и в голову не приходило.