Впереди у меня еще много дел: Надо написать в «Правду» относительно фельетонов. Пора прекратить это безобразие! Что получится, если каждый день читать по фельетону? Найдутся ведь охотники, что будут вырезать из всех газет, журналов фельетоны и собирать их все в одном месте. Что же получится? Сплошная фельетонизация всей страны! Сплошное искажение! Этого нельзя допустить!
Скорей! Скорей! Летопись наших дней ждет меня! И еще политинформация. Они же ничего не знают! Живут в темноте. Скорей!
А без меня,
а без меня
и солнце утром не вставало
и солнце утром не вставало,
когда бы не было меня
И тут я вижу до боли родное лицо и надпись: «В е р н о й д о р о г о й и д е т е, т о в а р и щ и!»
Домой! Домой!
Вот и мой дом. Мой этаж. Моя квартира. Звоню решительно и бесповоротно. Они знают мой звонок. Пока маманя моя добирается до двери, слышу как мой сосед Ванька-Битл мелет чепуху по телефону.
Юрик!
Как?
Роллингстон устраивает?
В щечку.
Я говорю: «в щечку»,
«Тебе бы что-нибудь попроще…»
Юрик, «попроще», говорю.
Юрик, я тебе говорю: Тебе бы что-нибудь попроще
А ты циркачку полюбил…
Юрик, может, завалишься?
Приезжай с пузырем!
Каким?
Я говорю: «с пузырем».
С толстым. (Перхает. Сам еще усиливает шум и кашель. Делает вид, что давится от смеха. Булькает.)
Передай ей, что я говорю «с толстым»!
Галочка! Галя!
Серьезно?
Я ему говорил, чтоб он вас в щечку.
Куда?
В щечку.
Юрик, Юрик!
Я тебе говорю: «Тебе бы что-нибудь попроще…»
Заваливай с пузырем
Не пьешь?
Брось дурака!
Змия, говоришь?
Какого?
Красного или белого?
Давай!
Давай! – послышалось в ответ как пароль нашего времени.
Маманя открывает мне дверь: «Это ты, газета?» Ванька-Битл сидит на табурете в коридоре, не сидит, а почти лежит, ногами перегородив всю дорогу.
– Ах ты, антипод, нашего образа жизни, нашего строя, – думаю я, а говорю:
– Ну что, Ваня, продолжаешь подвергаться вражеской обработке? Льешь воду на мельницу империализма?
– Что делать, старик.
– Труд создал человека. Трудись, Ваня-Битл, человеком будешь.
Космы распустил, смотреть противно. Где ты, на каком плакате видел ты такие космы? Вот мужественный бобрик, как у меня. Полубокс. Вот, брат, пролетарская прическа.
– А ты битлов видел? Хочешь, покажу? То-то! Ну что с тобой говорить! Ты ведь чокнутый!
– Ничего! Я думаю, ты потерпишь очередное фитяско!
– Не «фитяско», а фиаско. Голос Америки надо слушать, старик! Фетяско – это вино такое, кислое.