Коридоры, дверь: «Вот он, большелобый, тихий химик, перед опытом наморщил лоб. Книга – „Вся земля“ – выискивает имя – воскресить кого б?» Лицо его изморщинилось возле умных усталых глаз. И опять я свое: симпатобластома, доброкачественная. Смотрит. Как-то: «Нет, эндоксан в таблетках ничего не дает. Вы говорите, что радикально. Зачем же травить ребенка? Это же сильный яд. Рентген? Не знаю, это не моя епархия». – «Но, профессор, скажите по-человечески: что бы лично вы делали?»
Лично? Никогда не переходите на личности, потому что лично все мы хотим передоверить это другим.
– Лично я?.. – горько усмехнулся. – Ничего… – тихо вложил, глядя в упор. И пророкотал умудренно и грустно: – Положитесь на волю Божию.
– Но может же рецидив?
– Может. А может, и не будет.
Спасибо… большое спасибо… коридор, длинный, пустой. Что же делать?..
– Сашуня, так что? – разбудили меня.
– Тебе надо ехать домой. Спасибо за все.
– Сашка, давай к этому… ну, в Морозовскую, а?..
Одного я хочу – закурить, да нельзя: в ожидании гистологии дал обет – если доброкачественная, бросаю. Да, нельзя, а вот искать «Клинику №3» можно. В этом детском городке. Старинное двухэтажное здание из красного кирпича. В крохотном вестибюльчике сидя, стоя, жмется человек шесть, ждут чего-то. Растерянно останавливаюсь, но привычным решительным кивком Лина тащит меня мимо всех в дверь.
Не успеваем войти, а она уже знает, что Лев Адамович здесь, только что закончил операцию, и леопардовое пальто ее уже по-хозяйски вытянулось на служебной вешалке-стойке. «Пошли!.. – чмокнув себя взглядом в зеркале и подправив прическу двинулась вглубь. Но мне страшно, мне бы лучше отпятиться туда, на крыльцо. – Хорошо, хорошо, миленький…» – и уходит. А я выхожу на крыльцо.
Начинался день серенько, а сейчас небо нежное, акварельное. Уже насорило листьев на траву, на залатанные гудроновые дорожки. Но еще там, наверху, весело дрожат зеленые, желтые, бурые, красноватые. Вечные. Отчего ж вечные? Ведь им умирать, этим. Это нам они кажутся вечными, потому что знаем: будут другие, такие же неразличимые для нас, как и эти. А они, поди, тоже посматривают на нас да завидуют: не один год, не одно лето землю топчем, их топчем.
– Сашка!… ну, где ты там пасешься?! Я все узнала! Идем!.. Он говорит: обязательно рентген делать. Непременно!.. И тогда полная гарантия. Такой мужик, о-у!.. Там еще был главный рентгенолог Москвы Парин. Ты его видел? Ну, как же, он только что ушел. Иван Михайлович Парин. Такой модный, стрижка короткая, костюм финский, о-у!.. Тоже профессор. Ну, ты подумай – вот мужики!.. Ну, пошли, пошли!..