Однако путь развития общества, фундаментом которого явился сам человеческий разум, вероятно, ясен, а конечный вывод просто-таки прекрасно знаком. Беда в том, что сам этот разум оказался несостоятельным: человечество охвачено острым гносеологическим кризисом. Относится это, отнюдь, не только к России, просто у нас, как всегда, наиболее обострены противоречия. Действительно, корни нынешних экологических и социальных кризисов – в использовании знаний, которые не позволяют установить фундаментальные связи между явлениями, тем более, предвосхитить отдалённые последствия их воздействий. Современная наука, добиваясь порой впечатляющих успехов в отдельных сферах, выявляет свою полную беспомощность в попытках построить целостную картину мира. Знание дало человеку обещанную силу, но она оказалась, скорее, разрушительной, нежели созидательной; её применением он обязан во многом нарастанию всеобщего отчуждения. Стало быть, часть знаний следует считать ложными.
В этих условиях ранее упорно насаждаемая вера в рациональное знание неизбежно сменяется возвращением в индивидуальное сознание веры в Сверхсущее, в Единое, в Бога: «есть же вера уповаемых извещение», – справедливо утверждает апостол Павел. Но спасительный для человеческой индивидуальности, как и общества в целом, возврат этот весьма затруднён. Культура в значительной степени секуляризована, общественное сознание испытывает последствия целенаправленного атеистического воспитания, в чём особенно преуспела система образования. В итоге поворот к вере превращается по существу в брожение умов. Основы древних культов Востока и их современная интерпретация теософского и антропософского характера, спекулятивная трактовка феноменов, не имеющих объяснения в ортодоксальной науке, образуют пёструю смесь, которая проникает в полупросвещённые массы, охваченные эсхатологическими настроениями и предчувствиями. Заезжие и доморощенные «учители», организуя по мере возможностей рекламу, подчас весьма успешно конкурируют с традиционным православием, которое противопоставляет риторике протестантского увещевания или отрешённости восточной медитации пышность и торжественность храмовой литургии одновременно с непререкаемостью древних догматов.
Свобода истинная и мнимая
Желание верить есть. Оно упорно пробивается из глубины индивидуального самосознания сквозь наслоения псевдокультуры. Вера принадлежит сердцу, но начинается в мыслях. Как же преодолеть злосчастную секулярность, ощутить истинную, а не мнимую свободу?